Великие заговоры часть 15

29.01.2017

942

Военный переворот Примо де Риверы. Заговор сержантов. «Ночь длинных ножей». Заговор против канцлера Дольфуса. Заговор «Тевтонский меч».

Военный переворот Примо де Риверы

Испания. 1923 год

В марте 1923 года в Испании состоялись выборы в кортесы. Победу одержали либерально-монархические группы. Над военной кастой и королем нависла угроза разоблачения виновников военной катастрофы в Марокко. Народ Испании требовал разобраться в причинах поражения под Аннуалом и наказать виновных. Становилось ясно, что час правосудия приближается. Список виновных пополнялся все новыми лицами, близкими к королю и министрам. Военные хунты и генералы приходили в бешенство.

Единственный выход из создавшегося положения возглавляемая королем партия видела в совершении государственного переворота для установления в стране режима военной диктатуры.

Начиная с весны 1923 года всем было ясно, что военные готовились к захвату власти весьма деятельно, бесцеремонно и почти открыто. Тем не менее, как пишет министр последнего монархического правительства граф Романонес: «Ни малейшим образом мы [министры] не приняли всерьез деятельность, которую проводили военные для того, чтобы разгромить нас».

К осени план переворота окончательно созрел. Определился и его руководитель. Им стал генерал-лейтенант Мигель Примо де Ривера, являвшийся в то время капитан-генералом Каталонии. Он был выразителем интересов и стремлений военной касты, хотя и не пользовался среди офицеров популярностью из-за быстрого продвижения по службе.

Мигель Примо де Ривера-и-Орбанеха, маркиз Эстелья, родился в дворянской семье в Херес-де-ла-Фронтера (провинция Кадис). Благодаря связям его дяди Фернандо Примо де Риверы – Альфонс XIII одного из участников реставрации Бурбонов в 1875 году, – он быстро продвинулся по служебной лестнице. Примо де Ривера принимал участие в военных действиях в Марокко, на Кубе во время испано-американской войны, на Филиппинах. До назначения капитан-генералом Каталонии он занимал посты военного губернатора Кадиса и капитан-генерала Мадрида.

Габриэль Маура, хорошо знавший диктатора, писал: «Его достоинствами были личная отвага и неустрашимость перед опасностями, постоянная энергия, распорядительность, дар командования, прямота в обращении, щедрое благородство и своеобразная андалузийская привлекательность».

Примо де Ривера был ярым монархистом. Его кандидатура оказалась подходящей еще и потому, что он приобрел некоторую популярность как сторонник весьма распространенного тогда среди испанского народа убеждения в необходимости оставить Марокко.

Примо де Ривера стремился и раньше занять высокий пост в испанском государстве. Он, в частности, мечтал о месте военного министра. Незадолго до падения последнего консервативного правительства весной 1923 года Примо де Ривера обратился с письмом к одному из лидеров либералов (в то время либералы готовились взять власть в свои руки) – Альбе, в котором писал, что он был бы весьма польщен получить портфель военного министра в новом кабинете.

4 сентября 1923 года король через генерала Кавальканти предложил Мигелю Примо де Ривере возглавить переворот. Согласившись на предложение короля, генерал развил бурную деятельность. Под предлогом стабилизации политического положения в Каталонии он явился в Мадрид и потребовал от правительства либералов свободы действий в Каталонии. Получив отказ, он направил военному министру генералу Айспуро письмо, содержавшее резкие нападки на правительство. Письмо рассматривалось на заседании кабинета. Министр иностранных дел Альба предложил снять Примо де Риверу с поста капитан-генерала Каталонии.

Примо де Ривера чувствовал себя независимым от правительства. Пользуясь неограниченной свободой, генерал вел переговоры с начальниками мадридского гарнизона и людьми, близкими ко двору. Речь шла о последних приготовлениях к перевороту.

По прибытии в Барселону 9 сентября Примо де Ривера собрал генералов и начальников гарнизонов Каталонии и познакомил их с планом переворота. Его предложения были всеми одобрены. Примо де Ривера встретился также с представителями каталонских националистов и пообещал им предоставить Каталонии автономию и изменить таможенные тарифы.

12 сентября Примо де Ривера сообщил генералам и начальникам корпусов, что переворот должен произойти в ночь на 13 сентября.

В ночь на 13 сентября две роты казарм Алкантара и Вергара заняли здания телеграфа и телефона. Вся Каталония была объявлена на осадном положении. В два часа ночи Примо де Ривера собрал журналистов и передал им для обязательного опубликования в печати распоряжение о введении в стране военного положения, а также воззвание к испанскому народу.

В этом воззвании говорилось, что отныне будут управлять страной военные и гражданские лица, «представляющие мораль и доктрину армии», и что будет проведена «чистка страны от профессиональных политиков и заняты центры коммунистической и революционной пропаганды, а подозрительные элементы будут задерживаться».

К мятежному генералу присоединился военный гарнизон Сарагосы во главе с Санхурхо. Остальные гарнизоны страны заняли выжидательную позицию. Гарнизон Валенсии принял сторону правительства. Таким образом, фактически военный переворот охватил лишь Каталонию и Арагон В других районах Испании войска и офицерство ждали дальнейших событий. Нет сомнения, что большинство генералов и начальников гарнизонов сочувствовали перевороту, но вместе с тем они опасались ответных мер со стороны правительства. Ход переворота был далеко не блестящим. «Если нам навяжут бой, – говорил Примо де Ривера генералу Очоа, – мы пропали».

Таким образом, энергичная деятельность правительства Гарсиа Прието и короля могла полностью парализовать военный переворот. Но если правительство фактически с самого начала капитулировало, то Альфонс XIII встретил известие о военном перевороте с радостью и облегчением.

13 сентября в 4 часа утра Гарсиа Прието созвал совет министров, который принял решение рекомендовать королю снять Примо де Риверу с поста капитан-генерала Каталонии. Это решение осталось без последствий, так как Альфонса XIII в городе не было. Каких-либо других мер правительство не приняло. Отсутствие инициативы и авторитета у министров способствовало присоединению гарнизонов к Примо де Ривере одного за другим. Верным правительству остался лишь гарнизон Валенсии.

Альфонс XIII прибыл в Мадрид утром 14 сентября. Глава правительства передал ему на подпись решение об отставке Примо де Риверы. Однако король отказался подписать решение, и правительство в полном составе подало в отставку. Таким образом, либералы-монархисты фактически сами отказались от власти. Государственный переворот был осуществлен без малейшего сопротивления со стороны правительства, хотя Гарсиа Прието и заявил журналистам, что военные захватят власть в стране, только перешагнув через его труп.

Между тем Примо де Ривера торжественно готовился к вступлению в столицу. В Мадрид диктатор прибыл 15 сентября и сразу отправился в королевский дворец. Монарх и генерал встретились как старые друзья. «Дай бог тебе удачи, – сказал ему Альфонс, – я вручаю тебе власть».

Король Испании, несомненно, сыграл важную роль в организации и проведении государственного переворота.

Альфонс XIII частично сумел превратить армию в придворную преторианскую силу. Высшие военные должности, повышения и награды зависели от «милости» монарха. Для того чтобы придать большее значение роли короля в вооруженных силах, 15 января 1914 года был подписан декрет, в котором указывалось, что король может постоянно и непосредственно вмешиваться во все, что относится к войскам, что он может назначать на посты и повышать в должности офицеров.

Альфонс XIII рассчитывал, что переворот, помимо всего прочего, поможет ему осуществить давнюю мечту – «стать единственным хозяином» Испании. Однако уже на первых порах после прихода к власти Примо де Риверы монарху пришлось убедиться, что диктатор не позволит ему вмешиваться в дела государства так, как он того желал бы.

Как только правительство Гарсии Прието подало в отставку, король поручил Примо де Ривере сформировать новый кабинет 15 сентября была создана так называемая временная военная директория из числа генералов, служивших в Мадриде. Немедленно было объявлено во всей Испании военное положение.

В состав военной директории вошли: Гомес Хордана (от генерального штаба), Эрмоса (от артиллерии), Руис дель Порталь (от кавалерии), Маяндиа (от корпуса инженеров), Валье Эспиноса (от корпуса военных юристов), Наварро, барон де Каса-Давалильос, Родригес Педре и Муслера (от пехоты). Вице-президентом директории стал маркиз Магас (представитель военно-морского флота). Пост секретаря директории занял полковник Ноувилас, глава хунты пехоты, один из наиболее рьяных сторонников Примо де Риверы. Генералы, входившие в директорию, отчитывались только перед главой правительства, им они назначались и смещались.

15 сентября 1923 года Примо де Ривера приказал прекратить рассмотрение дела об ответственности за разгром в Марокко.

Кортесы (сенат и конгресс) были распущены. Но так как статья 32 конституции 1876 года давала право распущенным кортесам в течение трехмесячного срока собраться на заседание, то председатель сената граф Романонес и председатель конгресса Мелькиадес Альварес посетили короля и напомнили ему о постановлениях этой статьи. Кортесы так и не созвались, а оба председателя лишились своих постов.

Гражданские губернаторы были заменены военными. Были отстранены от исполнения своих обязанностей мэры всех испанских городов, муниципальные советы распущены и заменены административными комиссиями.

В стране повсеместно вводилась цензура на печать, и газеты печатали лишь официозный материал, зачастую посылавшийся диктатором. Через пять дней после государственного переворота, 18 сентября, Примо де Ривера опубликовал декрет, согласно которому в испанском государстве разрешалось только монархическое знамя: знамена всех национальностей Испании были запрещены. Тем же декретом распускалась Каталонская манкомунидада. Декрет запрещал пользоваться языками национальных меньшинств.

Поскольку диктатура не располагала политической партией, которая представляла бы «идеалы нового режима», Примо де Ривера занялся организацией этой партии сверху. В речи, произнесенной им 14 апреля 1924 года в Барселоне, он объявил о создании так называемого Патриотического союза – партии, которая, по его словам, должна служить «идеалам порядка и справедливости» и претендовать «на объединение людей со здравыми идеями, из числа которых можно было бы избрать кандидатов для всеобщих выборов и которым правительство могло бы оказать решительную поддержку».

Во вновь созданную партию вступили наиболее ревностные сторонники диктатуры (главным образом банкиры, промышленники, землевладельцы, духовенство), политиканы, которых всегда достаточно при такого рода политических переменах, представители мелкой буржуазии и почти все испанские ка-сики (исключение составили лишь те, кто играл до государственного переворота активную роль в испанской политической жизни). Новая партия создала свои организации во всех городах и во многих селах Испании. Ее организаторами на местах были губернаторы, епископы и «элементы порядка» в городе и правительственные делегаты, духовенство и касики – в деревне.

Созданная Примо де Риверой политическая партия хотя и была многочисленной, но представляла собой искусственный и, как показало время, нежизненный конгломерат.

Государственный переворот Примо де Риверы вызвал многочисленные отклики в Европе Событиям в Испании отводилось видное место в иностранной печати, особенно во французской Однако информация, опубликованная во французской печати о событиях в Испании, была весьма сумбурной. Достаточно сказать, что во французских газетах был опубликован портрет и биография не диктатора, а его дяди – покойного генерал-капитана Фернандо Примо де Риверы…

Заговор сержантов

Куба. 1933–1934 годы

12 августа 1933 года кубинцы ликовали: пала восьмилетняя диктатура «президента тысячи убийств» Херардо Мачадо. Режим «антильского Муссолини», как именовал себя диктатор, рухнул в разгар всеобщей забастовки.

Занявший в марте 1933 года пост президента США Ф.Д. Рузвельт, провозгласивший политику «доброго соседа», направил послом в Гавану своего личного друга С. Уэллеса с миссией «конституционно» убрать Мачадо. Не сумев добиться поставленной цели, Уэллес организовал в Гаване военный путч. В результате временным президентом Кубы стал его протеже К.М. де Сеспедес.

К концу августа новый режим де Сеспедеса оказался перед лицом очередного взрыва. К выступлению готовился Университетский студенческий директорат, сыгравший видную роль в борьбе с Мачадо. Лозунг «Куба для кубинцев!» разделяли в стране многие. Солдаты отказались стрелять в забастовщиков. В воинских частях распространился слух о будущих правилах, затрудняющих продвижение в чинах для сержантов, снижающих жалованье и предусматривающих массовое увольнение рядовых. Это усилило недовольство. Им воспользовалась группа честолюбивых сержантов.

Ведущую роль в готовившемся перевороте играл Батиста. Будущий кубинский диктатор Рубен Фульхенсио Батиста-и-Салдивар родился 16 января 1901 года в местечке Вегитас, муниципии Банес, на севере кубинской провинции Ориенте. По происхождению мулат, выходец из бедной крестьянской семьи. В середине 20-х годов Батиста служил в сельской гвардии. Овладев стенографией, он стал помощником генерального инспектора армии, был произведен в капралы, затем в сержанты и с 1928 года служил стенографом военного суда в форте Ла Кабанья.

Вместе с Пабло Родригесом Батиста возглавлял конспиративную организацию «Военный союз Колумбии» (по названию военного городка в Гаване). Союз, в который входили амбициозные сержанты, сыграл важную роль в отстранении от власти Мочадо.

Возглавивший после этого правительство Мануэль де Сеспедес также мало устраивал сержантов. Батиста установил контакт с лидерами директората и другими недовольными. В ночь на 5 сентября на собрании сержантов и капралов в солдатском клубе военного городка Колумбия Батиста и другие ораторы подвергли критике американское вмешательство в дела страны и правительство де Сеспедеса. Для его низвержения была образована Революционная хунта, принявшая решение добиться формирования такого правительства, которое сумело бы противостоять американскому влиянию. К этому времени Кубу можно было де-факто называть полуколонией США.

Сентябрьский переворот прошел успешно. Ночью 5 сентября мятежники заменили охрану президентского дворца и правительственных зданий, арестовали часть офицеров, других сместили с занимаемых ими постов, третьи сами перешли на сторону сержантов. Потом радио оповестило остров о победе «подлинной, свободной от иностранного влияния, основанной на принципах патриотизма революции». Была образована Правительственная исполнительная комиссия из пяти человек во главе с профессором университета Р. Грау Сан-Мартином.

Сержанты захватили власть и в провинции. О том, какими побуждениями при этом руководствовались некоторые из них, свидетельствует такой факт: Батиста отправил одному из заговорщиков в провинциальном городе телеграмму: «Действуй немедленно, ты произведен в капитаны. Подтверди получение», на что бывший сержант ответил: «Твоя телеграмма опоздала. Я уже произвел себя в полковники». Сразу же хунта отвергла слухи о том, что она как-то связана с «коммунистами». У зданий иностранных банков и посольств была выставлена охрана. Батиста лично посетил посла США, чтобы заверить его, что будут приняты все меры для обеспечения порядка.

Для Уэллеса восстание оказалось настолько неожиданным, что привело его в панику. Он послал в Вашингтон 5 сентября 11 телеграмм. Новое правительство, сообщал он в одной из них, состоит из крайних радикалов", «чьи теории являются открыто коммунистическими», а некий «сержант по имени Батиста назначен начальником Генерального штаба»; было бы «предосудительным даже обсуждать вопрос об официальном признании Соединенными Штатами этого режима». Уэллес потребовал отправки на Кубу эсминцев и крейсера с морскими пехотинцами, чтобы вернуть де Сеспедеса к власти.

К острову были направлены 30 кораблей США, в том числе два крейсера и линкор. Это вызвало на Кубе бурю возмущения, и Рузвельт предпочел сделать ставку на внутренние силы, дав указание Уэллесу действовать чужими руками. Хотя сообщения газет о хунте становились все более успокаивающими и было объявлено о назначении временным президентом профессора Гаванского университета Р. Грау Сан-Мартина, который обещал уважать все «иностранные интересы» на острове, Уэллес продолжал в своих донесениях характеризовать новое правительство как крайне радикальное. Поэтому Вашингтон отказывал ему в официальном признании и оказывал на него непрекращавшийся нажим.

В это время забастовочная волна охватила почти все сахарные заводы. Произошли вооруженные столкновения с сельской гвардией и войсками, появились народные советы. Это напугало Временное революционное правительство, правое крыло которого стало ассоциироваться с Батистой, а левое – с министром внутренних дел 27-летним Антонио Гитерасом. Именно под влиянием последнего были провозглашены декреты о 8-часовом рабочем дне и 44-часовой рабочей неделе, признании профсоюзов и заключении коллективных договоров, образовании министерства труда, повышении зарплаты, помощи безработным, отмене продиктованной Вашингтоном конституции 1901 года, были распущены прежние партии, конфискована собственность сторонников Мачадо и созданы трибуналы для суда над ними.

Одновременно правительство пыталось поставить рабочее движение под свой контроль. Уже в конце сентября войска начали разгонять митинги, вытеснять рабочих с занятых ими предприятий и возвращать их прежним владельцам.

Один за другим вспыхивали офицерские мятежи. Силу армии, сумевшей подавить заговоры, использовал в своих интересах Батиста, ставший полковником и начальником Генерального штаба. Он поддерживал правительство Грау, пока оно укрепляло его собственные позиции, а позднее стал в ущерб ему укреплять свою собственную власть.

Батиста завязал тайные контакты с Уэллесом, потом с лидерами проамериканских партий и дал понять послу США, что намерен «твердой рукой навести порядок на всех американских сахарных плантациях, где еще происходят рабочие волнения, арестовать и удалить оттуда всех коммунистических лидеров и при помощи войск восстановить порядок всюду, где необходимо».

Однако часть вооруженных сил и полиция еще не были под его контролем. Поэтому открыто выступить против Временного революционного правительства Батиста не рисковал, предпочитая выиграть время. Вашингтон решил сделать ставку на раскол в правительстве Грау и на замыслы Батисты. В декабре Уэллес покинул Кубу, где его сменил Дж. Кэффери в качестве личного представителя Рузвельта. Кэффери сразу же развернул в Гаване кипучую деятельность.

Гитерас отказался принять неофициальный визит нового посла США в Гаване, дав понять дипломату, что рассматривает его попытку проникнуть в военное министерство, минуя официальные каналы, как провокацию.

Зато с американским послом охотно и часто встречался полковник Батиста, против чего Гитерас открыто протестовал на заседании кабинета, требуя заменить Батисту известным своими патриотическими взглядами Родригесом. В ответ на это Батиста заключил Родригеса в тюрьму. Гитерас направился туда, освободил заключенного и вместе с ним выступил перед народом на площади в центре Гаваны.

Честолюбивый полковник отдал приказ стрелять в собравшихся. 14 января 1934 года Батиста под угрозой ареста заставил Грау Сан-Мартина уйти в отставку. Войска заняли все полицейские посты, правительственные учреждения, радиостанции. Революционная хунта распалась.

18 января Карлос Менуэта-и-Монтефур, лидер партии «Националистический союз», владелец газеты и сахарозаводчик, принял присягу в качестве временного президента. 23 января новое правительство было официально признано Вашингтоном, а спустя три дня Кэффери назначили послом на Кубе.

Главной фигурой в новом правительстве почти сразу же оказался Батиста. 29 мая между США и Кубой был подписан новый Постоянный договор, сохранявший военно-морскую базу США в Гуантанамо, но смягчивший формы американского диктата.

На состоявшихся в июле 1940 года выборах Батиста одержал победу, а 10 октября принес присягу в качестве президента. В тот же день вступила в силу принятая 1 июля 1940 года наиболее прогрессивная в то время во всем Западном полушарии конституция Кубы.

«Ночь длинных ножей»

Германия. 30 июня 1934 года

Кровавая резня 30 июня 1934 года, когда Гитлер уничтожил верхушку штурмовых отрядов – СА, была заключительным этапом борьбы за власть внутри нацистских рядов. СА – самая массовая организация гитлеровцев, стремилась установить свою диктатуру с помощью «второй революции». При этом ее главарь Рем использовал «левые» лозунги: «Долой финансовый капитал», «Долой владельцев крупных универсальных магазинов» и т. д.

И это в тот момент, когда Гитлер «легально» пришел к власти и с бешеной скоростью, не давая никому опомниться, стал демонтировать государственную машину Веймарской республики, уничтожая все демократические институты. В новых условиях Гитлеру впервые понадобилась стабильность, он провозгласил, что революция закончена.

Именно в 1934 году на авансцене событий появился Генрих Гиммлер, «человек в пенсне», который до этого вместе с Гейдрихом подвизался в Баварии. (Там он руководил отрядами СС, созданными Гитлером в противовес штурмовикам.)

Весной того года Геринг назначил Гиммлера «инспектором» гестапо. Из Баварии Гиммлер забрал с собой Гейдриха. Перед ними была поставлена совершенно конкретная задача – провести «чистку». В мае они, видимо, составили списки людей, которых надо было спешно убрать. Списки не коммунистов и не социал-демократов, не евреев или непокорных священнослужителей, а бывших сообщников и меценатов, которые помогли прийти к власти Гитлеру, но которые мешали ему установить абсолютную диктатуру – имели чересчур много почитателей, сами претендовали на власть или слишком много знали.

Но как с ними расправиться? Сам Гитлер и его непосредственное окружение – Геринг, Геббельс, наверно, долго ломали себе голову над этим вопросом. Да, открытый процесс исключался. Кроме всего прочего, всемогущий Рем и его соратники по СА Эрнст, Хейнес и многие другие, включая «оппозиционера» Грегора Штрассера, были популистами чистой воды. Уж они сумели бы защитить себя на суде.

Стало быть, надо было их «ликвидировать» мгновенно, без каких-либо попыток закамуфлировать эту акцию с помощью «законных» оснований. Сценарий был разработан раз и навсегда – гитлеровцы якобы всего лишь «защищались»! В данном случае «защищались» от заговора Рема и его сообщников. Неважно, что никаких улик, показывавших, что готовился заговор, никогда не приводилось.

16 мая Гитлер сговорился с Фричем – командующим сухопутными силами и с другими высшими офицерами, которые ненавидели Рема. 25 июня Фрич объявил боевую тревогу в рейхсвере. 28 июня, то есть за два дня до «ночи длинных ножей», до резни, состоялась встреча Гитлера с Круппом и Тиссеном в Эссене. Армию предупредили, монополистов тоже – для тех и других главное было удалить «левых» экстремистов, а в качестве таковых выступали Рем и Грегор Штрассер.

Расправа шла под знаком предотвращения путча. Это был кровавый террор, порождавший всеобщий страх, растление. Террор с намерением покончить с любым брожением, оппозиционными настроениями по отношению к политике Гитлера – и в руководстве государством, и в самой партии.

Блиц-резня разыгралась 30 июня 1934 года. «Черную работу» взяли на себя части СС, формально подчинявшиеся тогда Рему. Ночью вооруженные люди врывались в дома и брали политиков прямо в постелях. А потом расстреливали их в камерах, зачитав обвинительное заключение. Генерал Шлейхер, бывший рейхсканцлер, и его жена были убиты в своем доме в Бабельсберге, под Потсдамом. Это была месть за то, что своим предложением Штрассеру стать вице-канцлером он пытался расколоть нацистскую партию. Прикончили также адъютанта Шлейхера генерала фон Бредова. Убит был Рем и сотни фюреров СА и штурмовиков, в том числе три обергруппенфюрера СА – Хейнес, Крауссер и Шнейдхубер, глава берлинских штурмовиков Карл Эрнст и многие другие. Был схвачен и убит Грегор Штрассер, соперник Гитлера по партии. Уничтожены были и те бывшие члены баварского правительства, кто в 1923-м помешал Гитлеру осуществить путч.

Неясно, как провел эту ночь и дни д-р Геббельс, соучастник тайно задуманного Гитлером, скрытно подготовленного, внезапно обрушенного беспощадного террора. Что же касается Гитлера, то известно, что, прибегнув со всем коварством к провокационной маскировке, он не так давно написал очень дружеское письмо Рему, а теперь для отвода глаз покинул Мюнхен. Оказался сначала в Эссене, затем метнулся в Годесберг, куда и был вызван им Геббельс, и ночью, как только началось, ринулся назад в Мюнхен и сам участвовал в нападении на не ведающих ни о чем, спавших его сподвижников, таких как Рем, стоявший у самого корня возникновения НСДАП.

Необыкновенную активность как до событий, так и во время них развил Герман Геринг. (После 30 июня Геринг получил поздравительную телеграмму от Гинденбурга за подавление «заговора».) Сначала он собирал фальшивые «коричневые листки» – дескать, Рем готовит заговор против фюрера, хочет его убить. Потом по приказу Гитлера руководил расстрелами в Северной Германии, в том числе в Берлине и Потсдаме.

30 июня 1934 года пострадало сравнительно немного людей – несколько сот, может быть, тысяча с небольшим. Но был создан некий прецедент – расправа внесудебными методами, так сказать, на глазах у ошеломленной публики.

Гитлер объявил резню походом за «порядочность» и «моральную чистоту». 30 июня Отдел печати национал-социалистской партии опубликовал следующее сообщение:

«Уже в течение многих месяцев отдельные элементы пытались вогнать клин и создать противоречия между штурмовыми отрядами и государством. Подозрения о том, что эти попытки являлись делом небольшой клики с особыми установками, все более и более подтверждались. Начальник штаба штурмовых отрядов Рем, который пользовался редким доверием Гитлера, не только не выступил против этих явлений, но, несомненно, поощрял их. Известная несчастная склонность [гомосексуализм] Рема постепенно привела к тому невозможному положению, что у самого Гитлера создавались самые тяжелые внутренние конфликты с его совестью».

«Рем без ведома Гитлера, – указывается далее в сообщении, – установил связь с генералом Шлейхером. При этом использовал других руководителей штурмовых отрядов, а также одну известную в Берлине своей неблаговидностью личность (вероятно, Штрассер), к которой Гитлер относился резко отрицательно. Ввиду того, что эти переговоры (Рема со Шлейхером) в конце концов – разумеется, тоже без ведома Гитлера – привели к связям с одной заграничной державой и, вероятно, с ее правительством, то, с точки зрения национал-социалистской партии, как с точки зрения государства, необходимо было вмешательство.

Планомерно спровоцированные инциденты привели к тому, что сегодня ночью, в 2 часа, после осмотра лагерей трудовой повинности в Вестфалии, Гитлер вылетел на самолете из Бонна в Мюнхен, чтобы немедленно сместить и арестовать наиболее тяжело провинившихся лиц. Гитлер лично, в сопровождении нескольких человек, направился в Виезее, где проводили отпуск Рем и группа близких ему лиц, чтобы там в зародыше подавить всякие попытки сопротивления. Проведенные аресты выявили настолько печальные с моральной точки зрения картины, что всякий намек на жалость должен был исчезнуть. Некоторые из этих руководителей штурмовых отрядов взяли с собой мальчиков, с которыми они сожительствовали. Одного застали в самой омерзительной ситуации и тут же арестовали его.

Гитлер отдал приказ о безжалостном уничтожении этого гнойника. В будущем он не хочет терпеть того, чтобы миллионы приличных людей страдали и были скомпрометированы отдельными лицами с болезненными отклонениями Гитлер дал приказ прусскому премьеру Герингу провести в Берлине подобные же меры, в частности, ликвидировать там реакционных союзников этого «политического заговора».

В 12 часов дня Гитлер произнес перед собравшимися в Мюнхене высшими руководителями штурмовых отрядов речь, в которой подчеркнул евою непоколебимую связь со штурмовыми отрядами Он заявил, однако, что он в то же время отныне будет безжалостно истреблять и уничтожать недисциплинированных и непослушных субъектов, а также асоциальные элементы или людей с патологическими отклонениями. Гитлер подчеркнул, что он в течение многих лет защищал начальника штаба штурмовых отрядов Рема от самых тяжелых нападок, но что развитие событий последнего времени заставляет его поставить интересы национал-социалистской партии и государства выше всяких личных чувств Он особенно подчеркнул, что в зачатке будет «душить и уничтожать всякие попытки пропагандировать в нелепых кружках честолюбивых натур новый переворот».

Главное обвинение – «аморальность» Рема. И это при том, что Гитлер незадолго до июня 1934 года неоднократно заявлял в ответ на упреки в аморальности верхушки СА, что штурмовые отряды – не «институт благородных девиц», а боевая организация «настоящих мужчин»…

Разгромленные СА лишились престижа и прежнего своего назначения, их функции стали второстепенными, вроде несения охраны концлагерей. Теперь на сцену выходят СС, возглавляемые Гиммлером. До этого времени они осуществляли охрану Гитлера, входили в состав СА и были подчинены Рему. Теперь СС стали не только самостоятельными, но быстро наращивали мощные террористические функции. В этом же 1934 году была создана тайная государственная полиция – гестапо. 30 июня положило начало нацистскому террору при молчаливом одобрении и Гинденбурга, и генералов.

Мир содрогнулся, узнав о «ночи длинных ножей». Людей убивали без суда и следствия, убивали по тайному сговору, как в Варфоломеевскую ночь. Но история показала, что политики очень часто не делают выводов и не извлекают уроков из кровавых событий После 30 июня иностранные послы демократических держав с удовольствием проводили время с Герингом. Среди них: посол Великобритании Фипс (Фипса намного превзошел его преемник Гендерсон, просто-таки восхищавшийся «железным Германом»), посол Франции Франсуа-Понсэ, посол Польши Липский (этот особенно подружился с Герингом).

После смерти Гинденбурга 2 августа 1934 года Геринг сразу же привел всех офицеров и солдат военно-воздушных сил к присяге не… Германии, а лично фюреру нацистов. Итак, отныне в рейхе был один бог.

Заговор против канцлера Дольфуса

Австрия. 1934 год

В июле 1934 года австрийские нацисты подняли антиправительственный путч. Целью путчистов явилась замена правительства Дольфуса, ориентировавшегося на фашистскую Италию, прогерманским правительством, которое должно было объявить о присоединении Австрии к Германии.

Среди главных организаторов путча – руководитель нацистской солдатской группы Фридолин Гласе, руководитель главного отдела НСДАП в Австрии д-р Густав Вехтер и начальник штаба НСДАП в Австрии д-р Рудольф Вейден-хаммер.

Осенью 1932 года по приказу австрийского партийного руководства был создан в армии «Немецкий солдатский союз». Руководителем стал Гласе, его ближайшими помощниками – Франц Хольцвебер, Отто Планетта и Ганс Домес. В июне 1933 года военный министр Вогуэн издал приказ о преследовании нацистов в армии. Около 80 членов НСДАП, в том числе Гласе, Хольцвебер, Планетта и Домес, были уволены из войск. Эти солдаты и были собраны Глас-сом, составив войсковое подразделение из 6 рот, получившее название «Мили-терштандарте». Весной 1934 года это подразделение было включено как «Штан-дарте-89» в общий союз СС.

Подразделения Гласса, учитывая их военную силу, неизменно включались в путчистские планы, вынашиваемые различными нацистскими кругами Австрии. Было естественно, что Гласе сам, уверенный в боеспособности своих людей, принимал всерьез возможность осуществления путча.

25 июня 1934 года в Цюрихе состоялось совещание, в котором приняли участие Гласе, Вейденхаммер, Вехтер и Габихт.

Гласе доложил свой план. Было предусмотрено арестовать во время заседания кабинет министров и президента и заставить последнего сформировать новое правительство. Одновременно намечалось занять здание радиостанции. Отдельные операции предполагалось осуществить следующим образом: отборная группа около 150 солдат «СС Штандарте-89» займет во время заседания кабинета министров городскую комендатуру и оставит там гарнизон в 30 человек, переодетых в солдатскую форму. В это же время через ворота с противоположной стороны здания городской комендатуры во двор должны въехать грузовики с обмундированием и оружием. Другие эсэсовцы, облачившись в брюки и сапоги военного образца, а в остальном одетые в цивильное платье, должны последовать за переодетыми в военную форму в городскую комендатуру, переодеться там и получить оружие. Специальной группе под руководством Планетты поручалось арестовать офицера гарнизонной инспекции. Было известно, что только он один является хранителем запечатанного конверта с паролем для поднятия венского гарнизона по тревоге. Старший лейтенант Зинцингер, комендант города по австрийской армии в Вене, должен был передать все дальнейшие приказы по армии. Группа из переодетых в военную форму людей должна была направиться на грузовиках к резиденции бундесканцлера и занять помещение.

Далее предусматривалось с помощью двух других групп осуществить почти одновременно захват здания «Равага» и центрального телефонного узла. Радиостанция должна передать следующее сообщение: «Правительство Дольфуса ушло в отставку. Посланнику д-ру Ринтелену поручено формирование нового правительства». И только после передачи этого сообщения вводились в действие все остальные силы нацистов в стране.

Габихт поручил Глассу немедленно возвратиться в Вену для того, чтобы подготовить выступление, поддерживать тесную связь с Вейденхаммером, Мюнхеном и Веной по поводу дальнейших поставок оружия и вести переговоры с высшими офицерами австрийской армии и командиром алармабгейлунг, майором полиции д-ром Готцманом. Дата восстания еще не была определена, но план уже близился к своему осуществлению.

11 июля 1934 года Вейденхаммер отбыл из Вены в Рим, в австрийское посольство, для переговоров о плане восстания с Ринтеленом. Последний должен был стать преемником Дольфуса, ибо христиаиско-социальное прошлое и дипломатическая служба создали ему известную репутацию как в стране, так и за границей. А это обстоятельство позволило бы провести намеченную операцию в стране, не встретив особых затруднений со стороны буржуазных кругов, и в то же время создать атмосферу доверия к новому правительству за границей.

В это время Гласе занимался осуществлением полученных им в Цюрихе заданий. Он провел обсуждение плана д-ром Готцманом, руководителем полицейских-нацистов, инспектором уголовной полиции Роттером, с входившим в состав этой группы и прикрепленным к канцелярии бундесканцлера чиновником уголовной полиции Камба, директором полиции Штейнхойзелем, с двумя начальниками штаба австрийской армии.

Утром 24 июля операция началась. Грузовики с оружием и обмундированием двинулись в путь. По тревоге были подняты сотни эсэсовцев и членов НСДАП.

Около полудня министр финансов д-р Бурст сообщил Ринтелену, накануне прибывшему в Вену, что заседание кабинета министров состоится в 16 часов. Но позже выяснилось, что заседание не состоится и переносится на 11 часов утра следующего дня. Выступление пришлось остановить.

Вечером 24 июля в отеле «Родаун» состоялась встреча Вейденхаммера, Вех-тера и Гласса. До этого Вейденхаммер имел беседу с Ринтеленом. Последний высказался против повторения выступления… Вехтер и Гласе настаивали на проведении восстания на следующий день, утверждая, что 24 июля полностью подтвердило правильную линию его подготовки, и можно полагать, что на следующий день все будет в должном порядке.

На следующее утро в 6.30 Гласе продолжил переговоры со своими офицерами. Местом сбора по предложению Хольцвебера был назначен спортивный зал немецкого гимнастического союза на Зибенштернгассе Городскую комендатуру намечено было захватить лишь после того, как будет взята резиденция бундесканцлера. Эта операция поручалась Планетте с отрядом в 40 человек, переодетых в военную форму. Приказ о выступлении был вручен командам в 8 часов утра.

В 12 часов 45 минут колонна грузовиков двинулась к месту назначения. На этом подготовительный этап операции был завершен.

Прибыв на место, к резиденции бундесканцлера, команда, которой было поручено занять это здание, встретилась с иной обстановкой. Кабинет министров не заседал. В результате измены Дольфус был предупрежден о появлении грузовиков с нацистами. Предателем оказался инспектор 16-го отделения полиции в Вене Иоганн Доблер.

В 11 часов 54 минуты «особый комиссар для защиты государства от врагов» Фей доложил Дольфусу, что ожидается покушение. Глава кабинета дал указание министрам покинуть здание. С Дольфусом остались статс-секретарь безопасности Карвинский, статс-секретарь по военным делам генерал-майор Ценер и Фей. В сопровождении этих лиц Дольфус направился в свой рабочий кабинет.

В 12 часов 50 минут во двор въехали машины с путчистами. Полицейские спокойно дали проехать машинам, полагая, как они заявили позднее, что это было подкрепление, высланное для охраны бундесканцлера.

Не встретив особого сопротивления, нацисты заняли здание резиденции бундесканцлера. Хольцвебер взял под арест командира почетной стражи Бабка, другие нацисты – командира караула, пришедшего на смену, а также обе караульные команды. Был задержан и комиссар полиции, которого дирекция полиции направила для наблюдения за зданием. Арестованные в нижнем этаже лица были собраны во дворе и взяты под стражу.

Для занятия верхних этажей национал-социалисты выделили несколько групп. Арест кабинета министров поручался группе Хольцвебера. Планетта! вел другую группу к первому этажу. Он и встретил Дольфуса, убегавшего в сопровождении швейцара Гедвичека В результате стычки Дольфус был смертельно ранен.

Захват здания продолжался примерно 20 минут и с военной точки зрения был проведен блестяще. 65 вооруженных солдат и полицейских были захвачены врасплох, без особого сопротивления с их стороны.

Наконец Хольцвебер заметил, что, кроме Дольфуса и Фея, в доме не осталось ни одного министра. А так как ему было поручено при захвате резиденции бундесканцлера возглавлять группу, которая имела задание произвести во время заседания арест кабинета министров, то он не знал, что же ему теперь предпринять. Позднее Хольцвебер показал: «Оставив несколько человек в комнате с арестованными, я отправился на поиски руководителя операции. Но его не оказалось, и я понял, что дело идет не совсем так, как было условлено. Тут же, как и было договорено раньше, я позвонил в кафе Эйлес, пытаясь позвать к телефону некоего Кунце. Но его тоже там не оказалось».

Под «руководителем операции» он подразумевал Гласса. «Кунце» – псевдоним районного инспектора уголовной полиции Роттера.

Как установлено свидетельскими показаниями, Гласе был арестован возле резиденции бундесканцлера и отправлен в казарму хеймвера, а позднее передан полиции.

Груженный оружием и боеприпасами грузовик в результате допущенной оплошности, не выясненной до сих пор, остался на Зибенштернгассе и был конфискован уголовной полицией.

Внимание внешнего мира было привлечено к путчу вначале тем, что в 13 часов 2 минуты по радиостанции Раваг было передано следующее сообщение: «Правительство Дольфуса ушло в отставку Управление принял на себя д-р Ринтелен». Ганс Домес, возглавлявший группу, занявшую радиостанцию, вынудил диктора передать это сообщение.

Сообщение Равага об отставке правительства должно было послужить паролем для поднятия по тревоге СА и всех национал-социалистов в Австрии. Но в ближайшие часы ни СА, ни другие партийные группы не включились в операции, проводившиеся в резиденции бундесканцлера и на радиостанции.

О действиях руководителей, находившихся вне резиденции, Вейденхаммер показывал: «Задача Вехтера состояла в том, чтобы вслед за проникновением в резиденцию бундесканцлера наших людей направиться туда и вместе с Глассом приступить к переговорам с министрами… Я же поспешил в отель „Империал“ к Ринтелену, чтобы договориться с ним о его действиях на ближайшее время. В случае удачного исхода операции мы намеревались отдать из резиденции бундесканцлера все необходимые распоряжения» В начале второго часа Ринтелен вдруг получил поздравление по телефону в связи с назначением его бундесканцлером.

Вскоре после телефонного разговора с Ринтеленом Вейденхаммер заметил на улице непривычное скопление полицейских и, почувствовав что-то неладное, попросил Ринтелена не выходить на улицу Сам же он поспешно направился к зданию радиостанции, чтобы лично убедиться в том, что там произошло. После того как Вейденхаммер покинул Ринтелена, тот позвонил генеральному директору «Равага» Оскару Чею и заявил ему, что, очевидно, передали неправильное сообщение и что он требует немедленного разъяснения.

Подойдя к радиостанции, Вейденхаммер не был допущен в здание полицейским патрулем. Он сразу же понял, что операция Домеса прошла не совсем удачно. Тогда он решил выяснить положение в резиденции бундесканцлера и поспешил туда. По дороге в Шауфлер-гассе он встретил Вехтера и члена национал-социалистской партии Павло. Вместе они попытались проникнуть в здание резиденции бундесканцлера, но несмотря на то, что они называли пароль «89», пройти им не удалось.

Кабинет министров принял решение не допускать каких-либо переговоров с Ринтеленом и предъявить ультиматум мятежникам.

Возглавивший правительство Шушниг позвонил Ринтелену в отель «Империал» и попросил его зайти в министерство обороны. Затем он послал главного редактора газеты «Рейхспост» Фундера на машине в отель «Империал» за Ринтеленом, а по прибытии Ринтелена в министерство обороны запер его в одной из комнат.

После того как войска, полиция и поднятые по тревоге союзы обороны, направленные к резиденции бундесканцлера, были приведены в состояние полной готовности, министр Нейштедтер-Штюрмер и генерал Ценер направились для ведения переговоров с восставшими о выдаче арестованных и освобождении здания.

Во второй половине 25 июля 1934 года правительство Шушнига, несмотря на то что ему уже было известно о смерти Дольфуса, заверило окруженных в здании национал-социалистов, что им будет предоставлена свобода передвижения к границе с Германией.

Наконец к зданию резиденции бундесканцлера подъехали полицейские машины. Национал-социалистам было сказано, что они будут отправлены на этих машинах, дабы не привлекать к себе внимания. Они сдали оружие, сели в машины, в надежде, что их повезут к государственной границе, а родные вскоре последуют за ними в Германию. Но путь полицейских машин лежал не к границе, а в так называемые Марокканские казармы.

Шушниг признал, что ответственность за нарушение обещания лежит на нем. В отчете о событиях 25 июля 1934 года он говорит: «Я распорядился, чтобы восставшие провели ночь в Вене, и по предложению господина вице-президента Скубля они были направлены в Марокканские казармы».

Вечером 25 июля 1934 года венская полиция не знала, кто же произвел смертельный для Дольфуса выстрел. Вице-президент полиции Скубль приказал в 21 час всем имеющимся в распоряжении чиновникам обычной и уголовной полиции направиться в Марокканские казармы для допроса находившихся там под арестом примерно 150 национал-социалистов. На следующий день удалось установить, что стрелял в Дольфуса Планетта. Его тут же отправили в тюрьму.

30 июля 1934 года правительством был принят следующий закон, по которому лица, причастные в связи с восстанием 25 июля «к действиям, подлежащим наказанию», должны были «содержаться в определенном месте, без ущерба судебному преследованию». По закону они должны были, находясь там, «выполнять всю без исключения тяжелую принудительную работу». При обсуждении этого закона министр юстиции Бергер-Вальденегг констатировал, что в Каринтии «задержано» уже 1100, в Верхней Австрии – 1300 и в Штирии – 1200 человек. Вступив во владение наследством Дольфуса, Шушниг начал с широкого преследования национал-социалистов.

Первым процессом военного суда было дело Хольцвебера и Планетты. Если внешне это и имело видимость законного процесса, в действительности же являлось лишь фарсом. Не были соблюдены самые элементарные уголовно-процессуальные принципы. Оба были приговорены к смерти за государственную измену, а Планетта, кроме того, и за убийство.

Из национал-социалистов, арестованных в резиденции бундесканцлера, в последующие дни были казнены чиновники полиции Иосиф Хакль, Франц Лееб, Людвиг Майтцен, Эрих Кольраб и один из солдат австрийской армии, принимавший участие в операции в Вене, Эрнст Фельке. Казнены были также Ганс Домес – как один из руководителей операции «Раваг», и пять национал-социалистов – участников июльских событий.

Заговор «Тевтонский меч»

Франция, Марсель. 9 октября 1934 года

В 1934 году внешнеполитическая деятельность министра иностранных дел Франции Луи Барту привлекала всеобщее внимание. Союзники Франции – страны Малой Антанты, несмотря на колебания Югославии, все же разделили его мнение о необходимости создания системы коллективной безопасности в Европе. Барту придавал огромное политическое значение итало-французскому сближению, которое, несомненно, оказало бы серьезнейшее влияние на расстановку сил на Европейском континенте.

В гитлеровской Германии забеспокоились. Реализация выдвинутого Барту проекта Средиземноморской Антанты могла создать непреодолимую преграду для аншлюса, укрепить позиции Чехословакии, став одновременно ступенью к созданию «Восточного пакта».

Германская дипломатия прекрасно понимала, что главным препятствием на пути франко-итальянского соглашения и укрепления независимости Австрии было напряженное состояние итало-югославских отношений. Официальный визит югославского короля Александра I Карагеоргиевича во Францию открыл перед Гитлером подходящую возможность для террористического акта. Дело заключалось в том, что Александр I был одним из основных «объектов» террористической деятельности хорватской националистической организации, члены которой называли себя усташами (повстанцами). Лидеры усташей имели давние связи с правящими фашистскими кругами Венгрии, Италии и Германии, пользовались их поддержкой.

Визит югославского короля во Францию был заранее «широко разрекламирован прессой». Недели, предшествовавшие визиту, были тревожными. По Парижу ползли зловещие слухи о возможном покушении на Александра I. Один из сотрудников Барту без обиняков заявил министру иностранных дел, что он «предпочел бы, чтобы король поехал куда угодно, только не в Марсель». Парижская печать за несколько часов до прибытия монарха, следовавшего на эсминце «Дубровник» в порт Марселя, сообщила о намерении хорватских террористов устранить Александра I Карагеоргиевича.

Генерал А. Димитриевич, югославский министр двора, утром 9 октября, приехав в Марсель, был поражен действиями местной полиции. Принятые ею охранные меры свелись к тому, что по обеим сторонам улиц были расставлены полицейские с интервалом в 10 шагов друг от друга. Причем они стояли спиной к толпе на тротуарах и фактически не могли наблюдать за собравшимися. Югославская охрана короля не допускалась на французский берег. Предложение британского Скотленд-Ярда взять на себя обеспечение королевской безопасности было отклонено. Тем не менее марсельский префект Совер заверил своего югославского коллегу, что ничего серьезного не случится.

Ритуал встречи югославского короля был прост, но торжествен. Александр I не случайно должен был вступить на французскую землю в Марселе. Отсюда, из марсельского порта, в начале Первой мировой войны французские войска отправлялись на помощь Сербии. Здесь, в Марселе, стоял памятник французским солдатам и офицерам, погибшим на Балканах и на Салоникском фронте. К подножию этого памятника югославский король в присутствии Барту и генерала Жоржа, занимавшего в годы Первой мировой войны пост начальника штаба Салоникского фронта, должен был возложить венок, открыв свой государственный визит напоминанием о франко-сербском боевом союзе, о совместном вкладе в победу Антанты.

Непосредственно из марсельского порта маршрут высокого гостя лежал по одной из центральных городских улиц – улице Ла Канебьер – к площади Биржи, где находилось здание местного муниципалитета В этом здании, над которым были подняты французский и югославский национальные флаги, должна была состояться первая беседа Барту и Александра I На франко-югославские переговоры французский министр возлагал большие надежды.

9 октября 1934 года около двух часов дня «Дубровник», встреченный эскортом французских миноносцев, вошел в марсельскую гавань Прогремел артиллерийский салют. Югославский король, одетый в адмиральскую форму, сошел на берег Старой гавани Марселя, где его встречали Барту, военно-морской министр Пьетри, генерал Жорж и сопровождавшие их чиновники французского дипломатического и военного ведомств. Генерал Жорж и Александр I обменялись речами, подчеркнув незыблемость уз, связывающих оба государства – Французскую Республику и Королевство Югославию После этой вступительной торжественной церемонии король и Барту направились к ожидавшей их машине. При виде поданного автомобиля наблюдавший за церемонией посадки Димитриевич оторопел, небронированный лимузин с большими окнами и широкими подножками во всю длину кабины, от переднего до заднего крыла, не давал никакой защиты в случае попытки покушения на сидящих в нем людей, а, наоборот, был чрезвычайно удобен для террориста! В довершение всего задняя часть кабины была с откидным верхом, сдвинутым сейчас назад.

Барту не мог не заметить отсутствия запланированного эскорта мотоциклистов. Он видел, что охрана короля преступно слаба. Король, как вспоминали очевидцы, нервничал, испуганно глядя на толпу, собравшуюся на тротуарах улицы Ла Канебьер, по которой машина, двигаясь с ничтожной скоростью – 4 км/ч – вместо положенной в этих случаях скорости 20 км/ч, направилась к площади Биржи. В непосредственной близости к королевской машине, где рядом с Александром I сидел Барту, гарцевали только два конных охранника.

Кортеж уже достиг площади Биржи Время – 16 часов 20 минут. Но что это? Из толпы около биржи выскочил человек. Полковник Пиоле, немного опередивший машину, пытается повернуть лошадь, но она становится на дыбы. Человек проскочил мимо нее и прыгнул на подножку автомобиля. У него в руках револьвер. Перед ним – король Александр. Первые две пули – в грудь королю, тот сразу же сползает по сиденью автомобиля, обливаясь кровью. Следующая пуля попадает в руку Луи Барту. Выстрелы перепугали шофера Фуассака – он остановил машину и быстро выскочил из нее. Первым попытался остановить террориста сидевший впереди Александра генерал Жорж, но четыре пули валят его на дно машины. Со стороны мостовой на террориста бросился полицейский Гали, но и он падает на землю, подкошенный пулей. На все это уходит буквально несколько секунд, ровно столько, сколько потребовалось полковнику Пиоле, чтобы развернуть лошадь и выхватить саблю. Он дважды бьет ею террориста по голове. Окровавленный, тот падает на мостовую, получив еще две пули от полицейских, открывших беспорядочную стрельбу В толпе жертвы. Полицейские пули убили двух зрителей, несколько человек ранено.

После первого оцепенения наступил страшный беспорядок Казалось, что все потеряли голову и перестали отдавать отчет в своих действиях… Набежавшая толпа топчет террориста.

Еще в машине Александр потерял сознание. Его перенесли в префектуру, украшенную флагами и гирляндами. Проходит несколько минут, и флаги приспускают.

В обстановке всеобщего замешательства первая помощь, оказанная Барту, явилась для него роковой Повязка, сделанная кем-то с целью остановить кровотечение, была наложена поверх пиджака ниже раны Она не только не остановила кровотечение, но и значительно усилила его Пришедшая санитарная машина забрала Барту и лежавшего в беспамятстве террориста в ближайшую больницу По дороге Барту от большой потери крови лишился сознания. В больнице ему немедленно сделали операцию. Врачи уже надеялись на благоприятный исход, как вдруг сердечная деятельность их 72-летнего пациента резко ослабла. Барту умер, не приходя в сознание.

Тяжело раненный генерал Жорж был доставлен в военный госпиталь. Пять месяцев потребовалось ему, чтобы восстановить свои силы.

Убийца, доставленный в больницу, был в тяжелом состоянии. При нем был найден чехословацкий паспорт на имя Петра Келемена, револьверы системы «Маузер» и «Вальтер», бомба. На руке была татуировка – знак ВМРО – македонской террористической организации. Не приходя в сознание, он умер около восьми часов вечера того же дня в той же больнице, что и Барту, унеся с собой многие тайны.

Личность убийцы удалось установить быстро. Из многочисленных взращенных ВМРО профессиональных убийц и террористов это была одна из наиболее зловещих фигур. Настоящее имя убийцы – Величко Георгиев – было известно в основном его непосредственным начальникам и полиции. Другие знали его в разное время под разными именами, среди которых самым распространенным было Владо Черноземский, а также «Владо-шофер» – кличка, отражавшая его профессию Он не пил алкогольных напитков и не курил. Готовый пойти на любое дело, он являлся безжалостным и хладнокровным убийцей.

Убийство короля Александра и Барту внесло новый элемент в международную обстановку. Оно до крайности обострило отношения Югославии с Италией и Венгрией, Франции с Италией, а также охладило отношения между Францией и Югославией. Переговоры о франко-итальянском сближении остановились, а дальнейшие их перспективы выглядели мрачно… Главное препятствие – югославо-итальянские противоречия – разрослось до крайних пределов Не могло, следовательно, быть и речи, по крайней мере на ближайший период, о создании Дунайского пакта и гарантии на его основе австрийской независимости. Со смертью Барту приостановились и переговоры о создании Восточного пакта с участием Советского Союза. В лице Барту идея франко-советского сотрудничества лишалась своего самого горячего поборника во Франции.

Марсельское убийство вызвало бурю в Югославии Югославская пресса развернула шумную кампанию против Италии и Венгрии, обвиняя их в убийстве короля Александра и Барту руками усташей. То, что именно они явились непосредственными убийцами, воспринималось в Югославии с самого начала как аксиома, не требующая доказательств.

Иную позицию заняли французская пресса и правительство. Французские газеты высказывали мнение, что убийство Луи Барту и короля Александра не должно сказываться на отношениях между Францией и Италией, а политика, направленная на сближение двух стран, должна быть продолжена. Итальянская пресса, сдержанно комментируя события, взяла примирительный тон в отношении Франции и Югославии.

Сразу же после покушения в Марселе специальные уполномоченные французской и югославской полиции были посланы в Италию, Венгрию, Австрию, Германию и Швейцарию с целью проследить на месте и собрать факты о деятельности усташей о подготовке марсельского покушения и т. п.

Организация усташей возникла в Югославии после государственного переворота 6 января 1929 года. Не видя иного выхода из политического кризиса, король Александр объявил о прекращении действия конституции, о роспуске парламента и переходе всей власти в его руки. Все политические партии были запрещены.

Политическим идеалом 46-летнего Александра была абсолютистская монархия наподобие русского самодержавия. На всю жизнь в нем глубоко засела неприязнь к парламентарным формам правления и склонность к авторитарному централизму. Он не терпел никакой критики и отнюдь не был склонен к компромиссам Не терпел он также и политических деятелей с независимыми взглядами, окружая себя людьми, готовыми слепо выполнять его волю и указания.

Первые же действия монархо-фашистского режима показали его велико-сербский характер. Особым законом Государство сербов, хорватов и словенцев, как оно официально называлось с момента его создания до 1929 года, было переименовано в Королевство Югославию.

Сразу после государственного переворота была создана «Повстанческая хорватская революционная организация» с целью полного отделения Хорватии от Югославии и образования «Независимого хорватского государства». Усташа (повстанец) – стало сокращенным названием этой организации. Под именем усташей ее члены и стали впоследствии известны мировой общественности. Руководитель же ее – Анте Павелич – присвоил себе «титул» вождя повстанцев и неограниченное право руководить деятельностью всей организации и распоряжаться судьбой и жизнью ее членов. Понимая, что внутри страны усташская организация не может быть создана, Павелич вскоре после этого уехал за границу.

Его взоры обратились в первую очередь на ВМРО – «Внутреннюю македонскую революционную организацию», которая уже давно вела террористическую деятельность против Югославии.

В середине апреля 1929 года Анте Павелич вместе с одним из ближайших своих помощников, Августом Перчецем, прибыл в Софию по приглашению лидера ВМРО Ивана (Ванчо) Михайлова. В ходе переговоров было решено, что ВМРО окажет содействие усташам. Но самое главное, Михайлов пообещал помочь усташам установить важные связи, прежде всего с итальянской разведкой.

Из Софии Павелич поехал в Рим, где нашел финансовую помощь и полную поддержку со стороны фашистской Италии. Непосредственным его патроном стал глава итальянской разведки Эрколи Конти. Павелич был принят Муссолини и сумел произвести на него благоприятное впечатление своей ненавистью к Югославии. Здесь, на территории Италии, он расширил усташскую организацию. Ее конечная цель – развал Югославии – совпадала с задачами, которые ставила перед собой в это время фашистская Италия в своей внешней политике.

24 сентября 1934 года в венгерский город Надьканижу, в дом № 23 на улице Миклоша Хорти, где проживали усташи, находившиеся ранее в лагере Ника-Пуста, прибыл один из усташских лидеров – Мийо Бзик. Он привез распоряжение А. Павелича выделить трех человек для выполнения важного поручения. Бросили жребий, который пал на М. Краля, И. Райича и З. Поспишила.

28 сентября трое выбранных усташей, Георгиев и возглавлявший группу Е. Кватерник собрались в Цюрихе, после чего сразу выехали в Лозанну.

Вечером 29 сентября террористы на пароходе переплыли Женевское озеро и высадились на французском берегу Чтобы не привлекать внимания, Кватерник разделил группу на две части Сам он сошел на берег вместе с Кралем и Поспишилом в Топоне, а Райич и Георгиев – в Эвиане, и на разных станциях они сели в один и тот же поезд, отходивший в восемь часов вечера на Париж. Здесь, в поезде, Кватерник выдал сообщникам новые чехословацкие паспорта взамен старых, которые он отобрал. Теперь Краль стал называться Гуссеком, Поспишил – Новаком, Райич – Бенешем, а Георгиев – Суком (этим именем его и стали называть усташи).

В Париже Кватерник действовал не только как опекун четырех террористов, но и как связной между ними и еще одним лицом, которое действовало как непосредственный руководитель всей операции Попытки французской и югославской полиции раскрыть его настоящее имя или место, откуда он прибыл в Париж, оказались тщетными. Его личность так и осталась загадкой до настоящего времени. В гостинице этот заговорщик предъявил чехословацкий паспорт на имя Яна Вудрачека. Террористам же он был известен как Петр.

8 октября подготовка покушения перешла в решающую фазу. В этот день Петр, Кватерник, Георгиев и Краль отправились в Марсель, чтобы внимательно изучить маршрут, по которому должен был проехать на следующий день король Александр, и установить место покушения. Только здесь террористы получили точное задание совершить покушение: Георгиеву было непосредственно поручено убить короля, а Краль получил задание бросить бомбы в толпу, чтобы вызвать замешательство и дать Георгиеву возможность скрыться.

Вечером 8 октября Кватерник пришел в комнату к Георгиеву и Кралю, чтобы отдать последние распоряжения. Он сказал, что задание получено и завтра они должны выполнить его. В тот же вечер Кватерник отбыл в Швейцарию.

9 октября Георгиев и Краль выехали в Марсель, имея при себе по два револьвера – один системы «Маузер» и один «Вальтер» – с соответствующим количеством патронов и по бомбе.

В Марселе террористы нашли улицу Ля Канебьер и около двух часов дня смешались с толпой, собравшейся против биржи для встречи короля Александра.

В 4 часа 20 минут 9 октября 1934 года раздались роковые выстрелы, оборвавшие жизнь короля Александра и Луи Барту, а также самого Георгиева.

Во Франции устроили поголовную проверку иностранцев, особенно восточноевропейских национальностей. В половине третьего ночи с Юна 11 октября Поспишил и Райич, не принимавшие непосредственного участия в покушении, были арестованы в номере гостиницы. 15 октября сдался Краль, не знавший ни местных условий, ни языка.

Франция официально обратилась к Италии с просьбой арестовать Павелича и Кватерника и выдать их французским властям. Но Италия категорически отказалась выдать усташских преступников. Правда, итальянские власти арестовали 17 октября 1934 года и Павелича, и Кватерника, но этот жест напоминал скорее хорошо разыгранную сцену и служил в гораздо большей мере безопасности самих преступников, нисколько не способствуя выяснению обстоятельств покушения.

Вечером 12 февраля 1936 года суд в Экс-ан-Провансе вынес приговор Кралю, Поспишилу и Райичу. Найдя их виновными в добровольном и предумышленном соучастии в убийстве короля Александра и Луи Барту и в попытке убийства генерала Жоржа и полицейского Гали при отягчающих обстоятельствах, суд приговорил всех троих к пожизненным каторжным работам и возмещению судебных издержек Затем, после короткого совещания, суд приговорил всех троих заочно к смертной казни и возмещению судебных издержек.

Но это еще не конец истории. 23 мая 1957 года газета «Нойес Дойчланд» опубликовала статью, в которой раскрывалась роль в этом преступлении немецкого помощника военного атташе в Париже Ганса Шпейделя Из документов того времени были опубликованы два: письмо Германа Геринга Шпейделю, которому поручалось организовать задуманную провокацию, и ответ Шпейделя о завершении подготовки марсельского покушения. Оба документа являлись подлинниками с печатями и личными подписями их отправителей.

Что явствует из этих документов? Террористический акт против Барту был подготовлен с личной санкции Гитлера при активном участии Геринга и аппарата германского посольства в Париже. Операция получила кодовое название «Тевтонский меч». Для непосредственного исполнения задуманного убийства были привлечены участники македонской террористической организации, в частности 37-летний опытный профессиональный террорист В. Георгиев, именовавшийся в секретной переписке Шпейделя с Герингом как «Владо-шофер».

Гитлер решил, что ему представляется уникальный случай устранить Барту. 1 сентября из Берлина в германское посольство в Париже на имя помощника военного атташе капитана Шпейделя была направлена подписанная Герингом инструкция по реализации операции «Тевтонский меч». 3 октября Шпейдель информировал Берлин: «…в соответствии с Вашими указаниями подготовка операции «Тевтонский меч» уже завершена. Я подробно обсудил с господином Ванчо Михайловым все имеющиеся возможности. Мы решили провести операцию в Марселе: там встретятся оба интересующие нас лица. „Владо-шофер“ подготовлен». К этому времени ему был детально известен план церемонии встречи югославского монарха в Марселе и передвижения его по французской территории. Было известно даже то, что «предусмотренный ранее эскорт мотоциклистов будет отменен».

Российский историк В.К. Волков отметил, что гитлеровцы осуществили свой замысел «руками македонских террористов, прикрыв покушение усташским плащом».

Читать дальше: