Кругосветные плавания в древние времена

24.01.2017

1640

Кто из народов Старого Света мог побывать в доколумбовой Америке.

Финикийцы опередили Васко да Гаму

Несмотря на всё величие подвига Васко да Гамы, который первым из европейцев совершил путешествие вокруг Африки, весьма вероятно, что задолго до него это сделали финикийцы.

Греческий историк Геродот около 440 г. до н. э. поведал историю о финикийских мореплавателях, состоявших на службе у фараона Нехо (610–595 гг. до н. э.), которые совершили плавание вокруг Африки и «доказали, что она со всех сторон омывается морем за исключением места соединения с Азией».

Родина финикийцев — несколько островов и тонкая полоска суши на побережье Ливана — располагала скудными природными ресурсами. В горных районах материковой суши росли кедры, дававшие ценную древесину, побережье было покрыто песком с высоким содержанием кремния, а море изобиловало раковинами-пурпурницами рода Murex. Из этих раковин финикийцы добывали краску для тканей, из песка они отливали стекло, а из строевого леса сооружали корабли, переправлявшие их товары в соседние города. Их родные города Тир и Сидон стали центрами торговой империи с «филиалами» по всему Средиземноморью.

К VII в. до н. э. финикийцы значительно расширили границы своих владений и построили торговую колонию на побережье северной Африки на территории современного Туниса. Из этой колонии вырос мощный город Карфаген — величайший и наиболее опасный соперник Рима в раннюю эпоху его владычества. Тем временем финикийские торговцы начали исследовать атлантическое побережье Испании и Северо-западной Африки. Их любознательности, казалось, не было предела.

Именно к финикийским мореплавателям обратился фараон Нехо, пожелавший совершить «путешествие с открытиями» вокруг Африки около 600 г. до н. э. Согласно Геродоту, финикийский флот поплыл на юг от Персидского залива; затем повернул на запад, обогнул Африку и вернулся домой в Средиземноморье через Геркулесовы столбы. Этот поход продолжался более двух лет, причём по пути финикийцы дважды высаживались на сушу, чтобы посеять зерно и собрать урожай. На третий год они вернулись в Египет и представили свой отчёт фараону.

По крайней мере, так утверждал Геродот. К сожалению, Геродот мог и привирать. Однако, несмотря на свою репутацию выдумщика, Геродоту не раз удавалось удивить скептиков. К примеру, его описание кочевых женщин-воительниц из южных областей теперешней России сенсационным образом подтвердилось благодаря недавним археологическим находкам.

А доказательства плавания финикийцев вокруг Африки содержатся в самом рассказе Геродота. Там есть одна подробность, которую он сам отбрасывает как совершенно невероятную: «По утверждению этих людей (финикийцев), которому я сам не верю, хотя другие могут и поверить, когда они плыли на запад, огибая южную оконечность Ливии, солнце находилось справа — к северу от них».

Геродот был хорошим географом, но он не имел представления о более широкой картине мира. Судя по всему, он не знал, что Земля имеет форму шара, или, если и знал, не сумел оценить важность этого открытия для географии. Поэтому финикийские мореплаватели явно «сочиняли», когда утверждали, что видели солнце к северу от них во время плавания вокруг Африки.

Забавно, но именно эта подробность, оставленная без внимания Геродотом, подтверждает всю историю. Для того чтобы достичь мыса Доброй Надежды, финикийцы должны были пересечь экватор, где солнце находится прямо над головой. Если путешествовать на запад по другую сторону экватора в южном полушарии, то солнце находится справа, на севере от наблюдателя. Если финикийцы достигли мыса Доброй Надежды (а судя по всему, это так), то как быть со второй половиной их путешествия? Вот что говорит Рис Карпентер, профессор античной археологии в колледже Брин-Моур (штат Пенсильвания, США), специалист по древним путешествиям: «Если финикийцы смогли достигнуть мыса Доброй Надежды, у нас нет никаких причин не верить в то, что они обогнули его и продолжили путь вдоль побережья на север к своей теперь уже определённой цели, особенно потому, что ветры и океанические течения теперь уже не просто способствовали, но практически вынуждали их следовать этим курсом».

Какой бы неправдоподобной ни казалась эта идея, финикийцы вполне могли опередить португальцев на 2000 лет и совершить плавание вокруг Африки, хотя для этого им понадобилось целых три года.

Нашлись и скептики. К числу наиболее ярых критиков истории Геродота принадлежит профессор Алан Ллойд, египтолог из университета Сванси в Уэльсе. Он признаёт, что трёхлетний поход, описанный Геродотом, выглядит правдоподобно с учётом «средней скорости мореплавания в древнем мире»; он также согласен, что «ветра и течения в целом благоприятствовали такому плаванию». Однако Ллойд оспаривает самый важный пункт, что «информация о положении солнца… могла быть получена только опытным путём». Он утверждает, что греки во времена Геродота уже имели «ясное представление о географических направлениях и движении солнца над поверхностью Земли». Таким образом, Геродот должен был знать, что любая экспедиция, продвинувшаяся достаточно далеко на юг, столкнётся с феноменом перехода солнца из прежнего положения в противоположное.

Но тогда почему Геродот так удивился? Послушаем Ллойда: «Его разум отказывался принять… не абсолютную достоверность такого опыта, а саму возможность того, что Африка простирается достаточно далеко на юг для наблюдения данного феномена».

Очень жаль, что Геродот не может лично ответить Ллойду. Хотя некоторые греческие философы почти за сто лет до него предполагали, что Земля имеет форму шара, сам Геродот не обнаруживает признаков знакомства с этой идеей. Его понятия о географии, хотя и более глубокие, чем у его современников, опирались на двумерную картину мира.

Остальные аргументы против вояжа финикийцев, высказываемые Ллойдом, сводятся к высокоучёной «ловле блох» и мелочным придиркам. Один из его «важнейших» доводов заключается в том, что египетский фараон, живший в конце VI в. до н. э., просто не мог заинтересоваться подобной экспедицией: «Крайне маловероятно, что египетский фараон мог действовать таким образом, как это приписывается фараону Нехо. Нам представляют эдакого властителя-философа, одержимого идеей о мореплавании вокруг Африки и снарядившего экспедицию с этой целью. С психологической точки зрения такое просто невозможно для любого фараона, сколь угодно любознательного, по той простой причине, что это потребовало бы резкого отступления от традиционного египетского образа мысли».

Странно наблюдать такую самонадеянность со стороны видного египтолога, полагающего, что он может точно предсказывать поведение фараонов, как будто все они были бесхарактерными персонажами с закосневшим и неизменным складом мышления. Это особенно несправедливо, когда речь идёт о XXVI династии, в которой фараон Нехо был одним из самых ярких правителей. За этот период в Египте произошли огромные перемены, связанные с возросшим интересом к внутренней части Африканского континента, права на которую оспаривались враждебным королевством Нубией (Мероэ).

Когда нубийская империя Мероэ отрезала Египет от внутренней части континента, египтянам пришлось искать другие маршруты для доставки товаров из Африки. Путешествия на запад были особенно притягательными ещё и по другой причине. Атлантическое побережье Испании уже славилось своими богатыми залежами серебра, однако торговля находилась в ведении независимого финикийского государства Карфаген. Плавание вокруг Африки могло бы открыть для Египта «чёрный ход» к богатствам Атлантики… если бы только оно не оказалось таким долгим.

Доводы Ллойда, связанные с чисто практическими трудностями плавания вокруг Африки, выглядят более обоснованными. Как мореходам фараона Нехо хватило мужества предпринять столь невероятное путешествие — тысячи и тысячи километров вдоль неизвестных побережий, не нанесённых на карту?

Через сто лет финикийцы из Карфагена приступили к исследованию африканского побережья с противоположного направления. Около 500 г. до н. э. карфагенский флот под командованием адмирала Ганнона проплыл на запад через Гибралтарский пролив и, основав ряд небольших колоний на побережье Марокко, отправился в поход на юг и дошёл до Гвинейского залива.

Экспедиция вполне могла достигнуть горы Камерун, которая является единственным действующим вулканом, видимым с побережья Западной Африки. Однако вскоре после этого карфагеняне повернули назад, сделав запись о том, что у них закончились запасы провизии.

Но как же финикийцы во времена фараона Нехо могли преуспеть там, где потерпели неудачу многие более поздние мореплаватели? Дело в том, что карфагеняне и португальцы пытались обогнуть Африку против часовой стрелки, борясь с неблагоприятными ветрами и течениями. Финикийский маршрут по часовой стрелке был гораздо легче. Они уже были знакомы с побережьем до Африканского Рога (египетская страна Пунт). Оттуда муссонные ветры увлекали парусные корабли или направляли их по стабильному южному курсу. После мыса Доброй Надежды, как отметил Карпентер, преобладающие течения несут корабли на север вдоль побережья; единственным трудным отрезком пути являются безветренные штилевые зоны на экваториальном побережье Западной Африки, мешающие движению в любую сторону. Фактически обогнув мыс Доброй Надежды, финикийцы не имели особого выбора, кроме плавания на север, если они, конечно, хотели вернуться домой.

Финикийские письмена в Новом Свете

Не так давно человечество отметило 500-летие открытия Америки Христофором Колумбом. Но давайте — в который уже раз — зададимся вопросом: был ли Колумб первооткрывателем Нового Света? Конечно, тут можно возразить — может быть, и были у него предшественники, ну и что из того? Ведь их открытия не произвели такого эффекта и не имели таких последствий, как плавания Колумба! Да, пусть плавали через Атлантику кельты, финикийцы, норманны, ходили через Тихий океан китайцы… А Новый Свет по-прежнему оставался неоткрытым… Это утверждение ошибочно. И вот почему.

Многочисленные «мелкие» доколумбовы открытия Нового Света тоже оставили значительный след в истории. И свидетельство тому — не только участившиеся открытия финикийских и прочих древних письмён на скалах в Северной и Южной Америке. Совсем недавно американский учёный Дж. Сэвой обнаружил образчики финикийского письма на каменных глыбах неподалёку от местечка Гран-Вилайя в 600 км к северу от Лимы, в Перу. Кроме того, от андских вершин, где лежит посёлок, к рекам, впадающим в Амазонку, ведут древние каменные дороги…

…«Приговор» Рихарда Хеннига, известного немецкого историка географических открытий, автора четырёхтомного труда «Неведомые земли», был, казалось, окончателен: «Можно считать установленным, — писал географ, — что до сегодняшнего дня не появилось ни одного заслуживающего доверия доказательства пребывания на Американском континенте представителей Старого Света в античное время». Действительно, сорок лет назад для такого заключения ещё были основания. Но время работало на оппонентов Хеннига.

В IV тысячелетии до н. э. на восточных берегах Средиземного моря возникли поселения земледельцев и рыболовов. Жизнь прибрежных деревень была неотделима от моря. Оно давало им пищу и даже краску — улиток-багрянок. С древних времён финикийцы зарекомендовали себя прекрасными мореходами. Они многое переняли у вавилонян и ассирийцев, например, формы некоторых судов и далеко выступающий вперёд штевень.

В своё время финикийцы узнали от греков, что на далёком западе, где море соединяется с океаном узким проливом, лежит удивительная страна, откуда привозят дорогие металлы — олово и серебро. Финикийцы поплыли туда — и завязали отношения с иберами. На Пиренейском полуострове появился Кадис — западный форпост финикийской державы. Позже важным торговым пунктом их стала Сицилия, вслед за ней появились фактории на Сардинии и Корсике. А в IX в. до н. э. был основан Карфаген, сыгравший огромную роль в дальнейшей истории Средиземноморья как морской центр античного мира.

В VI в. до н. э. Египет стал постепенно терять былое могущество на Ближнем Востоке и в Африке. Всё чаще порты государства открывались для греческих кораблей. В Средиземноморье зарождалась новая морская сила — греки. Желая поднять престиж страны, фараон Нехо II приказал финикийским мореходам, находившимся у него на службе, обойти с юга Африканский континент. Рассказ Геродота сохранил для потомков удивительные подробности беспримерного плавания. Известно науке и о походе карфагенского адмирала Ганнона к берегам Гвинейского залива, и об экспедиции Гимилькона к Оловянным островам — в Британию. Побывали финикийцы и на Азорских островах…

…Штормы не редкость в этом районе Атлантики. Громадные пенистые мутно-зелёные валы обрушиваются с невероятной силой на берег, дробя и разрушая скалы, размывая песок… «В ноябре 1749 года, после нескольких дней шторма, была размыта морем часть фундамента полуразрушенного каменного строения, стоявшего на берегу острова Корву. При осмотре развалин найден глиняный сосуд, в котором оказалось множество монет. Вместе с сосудом их принесли в монастырь, а потом раздали собравшимся любопытным жителям острова. Часть монет отправили в Лиссабон, а оттуда позднее патеру Флоресу в Мадрид…» — рассказывал шведский учёный XVIII в. Подолин в издании «Гётеборгский научный и литературный коллекционер» в статье под названием: «Некоторые замечания о мореплавании древних, основанные на исследовании карфагенских и киренских монет, найденных в 1749 г. на одном из Азорских островов».

«Каково общее количество монет, обнаруженных в сосуде, а также сколько их было послано в Лиссабон, неизвестно, — продолжает Подолин. — В Мадрид попало девять штук: две карфагенские золотые монеты, пять карфагенских медных монет и две киренские монеты того же металла… Патер Флорес подарил мне эти монеты в 1761 г. и рассказал, что вся находка состояла из монет такого же типа. То, что они частично из Карфагена, частично из Киренаики, — несомненно. Их нельзя назвать особо редкими, за исключением золотых. Удивительно, однако, то, в каком месте они были найдены!»

Да, клад североафриканских монет обнаружили на одном из Азорских островов, расположенном на пути между Старым и Новым Светом. Сам по себе факт примечателен. И неудивительно, что на протяжении едва ли не двух сотен лет его достоверность оспаривалась. Бельгиец Мес, автор книги об истории Азорских островов, считал находку явным вымыслом «ввиду отсутствия каких бы то ни было поддающихся проверке фактов». Но временное отсутствие достаточных доказательств ещё не даёт права отрицать исторический факт, и крупнейший географ своего времени Александр Гумбольдт нисколько не сомневался в подлинности факта, о котором сообщил Подолин, снабдивший, кстати, статью изображениями найденных монет (надо думать, они и сейчас хранятся в какой-нибудь шведской нумизматической коллекции). Мес намекает на то, что Флореса ввели в заблуждение. Но с какой целью? Для чего нужен был такого рода подлог? Для славы? Сомнительно.

Энрике Флорес был выдающимся испанским нумизматом, авторитет его велик и по сей день — его нельзя обвинить в неопытности и недобросовестности. Нашлись и такие, кто утверждали, что монеты украдены в Лиссабоне у одного из коллекционеров, а историю с кладом на Корву придумали для сокрытия преступления. Но это уж слишком! Подобный метод, как справедливо отмечает Р. Хенниг, вообще может положить конец любым исследованиям в области древней истории, поскольку не исключена возможность обмана при археологических раскопках. Против этой версии можно привести и такой аргумент: зачем понадобилось красть именно такие мелкие монеты — ведь из девяти штук только две были золотыми! Никакой «приличный» вор никогда не стал бы рисковать ради подобной мелочи. Наконец, подлинность находки может быть доказана ещё и тем, что в то время, т. е. в середине XVIII в., ни один мошенник не смог бы правильно подобрать столь прекрасную серию карфагенских монет, относящихся к весьма ограниченному временному периоду — 330–320 гг. до н. э.

Возникает вопрос: кто доставил на Корву древние монеты? Может, средневековые арабские или норманнские корабли? Видимо, нет. Трудно предположить наличие особого интереса к древним монетам такого низкого достоинства у моряков Средних веков. Зачем им брать с собой в дальнее плавание лишний груз старых монет, не имевших тогда никакой ценности?

Напомним, Карфаген посылал корабли через Гибралтар в Атлантику вдоль африканских берегов, и один из таких кораблей мог быть отнесён восточным ветром на Корву. Так считал и Подолин. Современные учёные с этим предположением согласились. Они исключают гипотезу о том, что сосуд с монетами попал на остров с остатками полуразрушенного и покинутого командой судна. Морское течение проходит у Азорских островов прямо к району Гибралтара, поэтому дрейф против течения исключается. Несомненно, остров посетил корабль с командой.

Итак, примерно в 320 г. до н. э. карфагенский корабль прибыл на Азорские острова, и африканские мореплаватели оказались на пути между Старым и Новым Светом…

А Новый Свет, был ли он знаком древним? В книге «Вариа историа», вышедшей в 1701 г. и вобравшей множество свидетельств различных авторов античного мира, можно обнаружить такие сведения.

В 371 г. до н. э. карфагеняне отплыли из Кадиса и вышли в океан. После долгого плавания они обнаружили огромный остров. Там было множество растительной и животной пищи, текла большая река, земля манила безлюдностью. Многие карфагеняне осели в этих местах, другие же вернулись на родину и доложили сенату о плавании. Сенат решил хранить в тайне это сообщение, дабы не привлекать внимание врагов к этим землям. Вернувшихся путешественников убили. Этот факт, переданный, как считают учёные, Аристотелем, лишний раз свидетельствует о скрытности и изобретательности финикийцев, которые использовали подчас дьявольские методы для того, чтобы утаить достижения соотечественников. Может быть, поэтому мы так мало знаем об их открытиях?

Одни специалисты полагают, что «огромным островом» было атлантическое побережье Северной Америки, другие называют Бразилию. Вот что пишет древний автор Диодор Сицилийский: «За Ливией на расстоянии многих дней плавания, в океане лежит остров больших размеров. Земля там плодородна, гориста, и немало там равнин прекрасного вида. По ним текут судоходные реки. В древние времена этот остров оставался неоткрытым, так как был удалён от остального обитаемого мира, и был обнаружен только в позднее время по такой причине: с древних времён финикийцы много странствовали в целях торговли, основали колонии в Ливии и в западной части Европы. Обследовав район, находящийся за Геркулесовыми столбами, они были отнесены ветрами далеко в океан. После долгих скитаний их вынесло на берег острова, нами упомянутого…»

И далее Диодор сообщает очень важный факт: «Тирийцы, опытные мореходы, намеревались основать там колонию, однако карфагеняне опередили их в этом…» Страна, согласно Диодору, выглядела так: «Там имеются деревянные хижины, с любовью построенные, с садами, в которых есть фруктовые деревья всех сортов. Холмистая местность покрыта дремучими лесами. Жители много времени проводят на охоте. Есть у них и рыба, ибо берега их родины омывает океан».

Откуда древние черпали сведения для своих поэтических и исторических произведений? Из источников, не дошедших до нас, или брали сведения непосредственно у открывателей новых земель на западе?

В 1949 г. американские газеты сообщили, что 85-летний Ф. Бейстлайн, учитель из штата Пенсильвания, нашёл камень с едва заметными знаками. Находка заинтересовала учёных из Корнельского университета. Оказалось, надпись на камне финикийская. Подобные камни находили и в Огайо в 1956 г. В графстве Ланкастер ещё в конце XIX в. нашли финикийские бусы, они и сейчас хранятся в местном краеведческом музее. Несколько камней с надписями обнаружены на реке Роаноке в штате Вирджиния. Короткий железный меч — по мнению археологов, финикийский — найден в графстве Брунсвик, на атлантическом побережье США. Там же выкопана из земли небольшая плита-жертвенник.

Археолог Р. Боланд пишет, что причины финикийских походов в Америку нужно искать в войнах карфагенян с греками, которые велись с 480 до 275 г. до н. э., а вернее, в их последствиях. Когда в 480 г. до н. э. Карфаген проиграл войну греческому военачальнику Гелону, тот предложил условия мира — отменить обычай человеческих жертвоприношений богам. Но для финикийцев это было невозможно — слишком тесно их жизнь была связана с этим религиозным ритуалом. Наиболее фанатичные приверженцы культа покинули Карфаген, чтобы искать убежища в далёкой стране, где они смогли бы жить привычной жизнью.

В своё время на прибрежной скале в штате Массачусетс было найдено изображение корабля. Сейчас оно скрыто под водой. Эксперты, изучившие рисунок, считают, что он сделан местным жителем, видевшим у берегов финикийский корабль. Почему именно финикийский? Потому что на верхушке мачты у него виден рей. Норманны, ставя судно на якорь, спускали парус и рей. Средиземноморцы же обычно сворачивали парус и цепляли за рей. Таким образом профиль судна становился похожим на букву «Т».

Эти данные появились сравнительно недавно и не успели ещё в полной мере стать достоянием исследователей, занимающихся трансатлантическими связями в древности. Другое дело — надписи на камнях, найденные в конце XX в. в Бразилии…

Основой для споров, длящихся десятилетия, стало опубликованное в конце 1980-х гг. в иллюстрированном журнале «Нову мунду» сообщение Ладислау Нетту, директора Национального музея в Рио-де-Жанейро, об удивительной находке на реке Параиба камня с надписью. Самой надписи никто не видел: все, кто говорил о ней, ссылались на копии. Вот что было написано на камне: «Мы, сыновья Ханаана, мореходы и купцы, были изгнаны из Сидона на этот далёкий остров, гористую землю, которую приняли за обитель богов и богинь. На 19-м году правления Хирама, нашего царя, мы вышли в море на десяти судах и два года плыли вместе, огибая жаркую страну. Потом мы разъединились и, испытав опасность, прибыли сюда, 12 мужчин и 3 женщины, на этот лесной остров…»

Из надписи явствует, что мореходы прошли от Суэцадо южной оконечности Африки. У мыса Доброй Надежды их суда разбросала буря, и одно судно, влекомое течением, попало в Бразилию.

Но противники теории трансатлантических доколумбовых связей не верят в существование плиты. На учёного, отстаивающего её подлинность, американского востоковеда Сайруса Гордона, обрушивается град насмешек: в кабинете-де легко придумывать небылицы о древних плаваниях. При этом оппоненты забывают, что в XX в. совершались сотни плаваний моряков-одиночек на лодках, плотах и каноэ, без карты и компаса через Атлантику, причём люди выбирали самые трудные, обходные маршруты, так как существует опасность столкновения с океанскими лайнерами. Оппоненты Гордона не очень-то охотно вспоминают статью известного немецкого ориенталиста К. Шлоттмана, опубликованную сразу же после находки бразильского камня в 1974 г. в серьёзном научном журнале. «Если это фальшивка, — заключает Шлоттман свой анализ надписи, — то злоумышленник должен был быть прекрасным знатоком финикийского языка и обладать большим эпиграфическим талантом, ибо отдельные черты надписи не только финикийские, а, несомненно, сидонские. Трудно предположить, что такой знаток диалектов финикийского языка живёт в Бразилии, да и в Европе их, наверное, не так уж и много…» Вообще сомнительно, чтобы кто-то из немногих, владевших тайнами пунического письма, мог изготовить фальшивку. Однако до сих пор подлинность Бразильского камня не признана!

Дело с параибской надписью затмило остальные находки на территории Бразилии. Между тем там было обнаружено ещё несколько плит. Немец Шёнхаген изучал их целых пятнадцать лет и признал финикийскими. А летом 1978 г. пресса сообщила, что в Колумбии, в старом захоронении около местечка Самака в округе Бойяка, обнаружены фрагменты терракоты с финикийскими письменами. Нашли их случайно местные жители, которые явно не собирались никого обманывать…

Читать дальше: