Все чудеса природы. Норвегия, Исландия

Архипелаг Шпицберген в Норвегии, скандинавские фьорды, мыс Нордкап. Остров Исландия.
Архипелаг Шпицберген. Норвегия.

Архипелаг Шпицберген

 

«Макушкой Европы» нередко именуют этот затерянный в ледяных просторах Арктики гористый архипелаг. Некоторые его острова находятся за восьмидесятым градусом северной широты. Только север Гренландии да канадский остров Элсмир расположены еще ближе к Северному полюсу.

В утреннем тумане морякам, подплывающим с юга к архипелагу, кажется, что из дымки проступают контуры башен средневековых замков. Это темнеют сквозь серую пелену горные пики Шпицбергена, достигающие 1700 метров в высоту.

Но вот корабль подходит ближе, туман рассеивается, и перед вашими глазами открывается панорама прихотливо изрезанных черных скалистых берегов, увенчанных белыми ледниками. Местами ледяные языки спускаются прямо к морю, обрываясь уступами прозрачно-голубого льда. Узкие извилистые заливы расчерчены пенными полосками водопадов. А в глубине самого большого залива — Исфьорда — приветливо светятся яркими красными, зелеными и синими кубиками дома столицы Шпицбергена — поселка Лонгьир.

Больше тысячи островов входит в состав архипелага. Правда, почти все они невелики, только пять из них заслуживают эпитета «крупные». Это Западный Шпицберген, Северо-Восточная земля, остров Эдж, остров Баренца и Земля Принца Карла. По площади Шпицберген больше, чем Швейцария, и мог бы разместить на своих островах две Бельгии.

Издавна у архипелага было несколько названий. Голландцы именовали его Шпицберген, русские — Грумант, норвежцы — Свальбард. Современные журналисты часто называют этот край «Островами туманов». Действительно, Шпицберген — одно из самых «туманных» мест на Земле. Даже знаменитый африканский Берег Скелетов ~ пустыня Намиб и печально известное своими дождями и туманами Берингово море не могут сравниться с ним в этом отношении. Больше 90 дней в году (четверть года!) стоят туманы над островами. А в июне-октябре ежемесячно бывает от 12 до 20 дней с туманами.

Туманы на Шпицбергене такие плотные, что уже в пяти шагах ничего не видно. Приглушаются звуки, искажаются очертания предметов, так что невозможно узнать даже привычную местность. Все постройки и крупные камни покрываются пушистой щеткой инея.

Весной во время тумана здесь можно наблюдать необычное оптическое явление, которое на языке ученых именуется «глория». Низкое полярное солнце отбрасывает на пелену тумана и низкие облака длинные тени предметов, которые окружены радужным контуром. Известный полярный исследователь Амундсен, совершивший вынужденную посадку на самолете во льдах к северу от Шпицбергена, так описывает глорию:

«В стороне от нас, в тумане, я увидел полное отражение нашей машины, окруженное ореолом всех цветов радуги. Зрелище изумительное, красивое и своеобразное».

С борта теплохода, идущего к Шпицбергену, уже издалека можно разглядеть причудливо зазубренные остроконечные вершины гор, за которые ему и дали такое название (Шпицберген — по-голландски «Острые горы»). Имя это присвоил архипелагу открывший его в 1596 году голландский мореплаватель Виллем Баренц. Правда, справедливости ради, надо сказать, что русские поморы еще за два века до голландца хаживали на своих лодьях к холодному Груманту (так называли они архипелаг).

Однажды четверо русских зверобоев, высадившись здесь для охоты, наутро не обнаружили своего судна, раздавленного льдами. Российские робинзоны прожили на Шпицбергене целых шесть лет, прежде чем были спасены случайно зашедшим на острова другим русским судном.

После Баренца на архипелаге побывало немало знаменитых мореплавателей и исследователей. Гудзон и Чичагов, Норденшельд и Нансен, Амундсен и Русанов прокладывали здесь свои маршруты. Но главный вклад в изучение Шпицбергена, бесспорно, был сделан смелыми поморами, в течение пяти веков осваивавшими суровые острова. До сих пор на карте архипелага можно найти и Русские острова и бухту Русскую, гору адмирала Макарова и мыс Ермака, долину Русанова и бухту Соловецкую.

Уникальность природы Шпицбергена определяется тем, что к его западному побережью подходит одна из ветвей теплого Северо-Атлантического течения — продолжения Гольфстрима. Нагретые воды по фьордам проникают далеко в глубь островов и согревают их. В феврале мороз здесь не превышает пятнадцати градусов, а средняя годовая температура на островах — шесть градусов выше нуля. (И это на восьмидесятой широте!)

Поэтому побережье островов летом покрывает зеленый ковер тундры, пестреющей яркими цветами. Пурпурные камнеломки, желтые полярные маки, голубые незабудки и лиловые гвоздики радуют долгим полярным днем глаз жителей Логьира и других шпицбергенских поселков: Баренцбурга, Пирамиды, Ню-Олесунна, Лонгиербюена и Свеагрувы. А снежные поля на склонах в это время местами окрашиваются в розовый цвет — из-за появления на них микроскопических водорослей.

Широкие долины, уходящие высоко в горы, заполнены здесь ледниками. Их безмолвные грязно-белые реки медленно (обычно со скоростью метр в сутки, не больше) движутся к морю. На месте впадения ледников во фьорды лед сползает в воду и отламывается. Так образуются айсберги. В некоторых Долинах, там, где ледники заканчиваются, не дойдя до берега, из-под них текут короткие, но бурные речки, самая длинная из которых всего 48 километров. Зимой все они промерзают до дна.

Источенные ледниками горные вершины островов принимают самые фантастические формы. Так, гора Скансен напоминает старинную крепость, гора Темпель — древнеиндийский храм, а гора Пирамида похожа на штабель гигантских аккуратно сложенных тюков сена. Самая знаменитая гора — Тре Крунер — имеет три вершины. Их названия: Свеа, Нора и Дана — символизируют братство трех скандинавских стран — Швеции, Норвегии и Дании. Усеченные пирамидальные контуры трех вершин расцвечены четкими горизонтальными полосами желтых известняков и красных песчаников.

Древние скандинавские легенды представляли Шпицберген мрачной страной холода, мрака, снега и льда. Викинги считали, что это самый негостеприимный край на свете. Но это несправедливо. По сравнению с другими арктическими островами, например, Элсмиром или Северной Землей и Землей Франца-Иосифа, Шпицберген выглядит настоящим оазисом в ледяной полярной пустыне. Его населяют три тысячи человек, по большей части ученых-исследователей Севера и, как ни странно, шахтеров. Залежи угля образовались тут сотни миллионов лет назад, когда Шпицберген составлял одно целое с Европой и климат его был несравненно теплее, чем ныне. Теперь российские горняки по договоренности с норвежцами занимаются здесь добычей угля.

Но жизнь на островах можно встретить не только в людских поселениях. Тут водятся северные олени и песцы, юркие грызуны-лемминги и белые куропатки. Над долинами бесшумно кружит полярная сова, а на лето сюда прилетают тысячи перелетных птиц: уток, гусей и лебедей.

Больше всего шума и плеска на побережье. С теплым течением приходят к острову стаи трески и сельди, палтуса и пикши, а за ними приплывают тюлени: гренландский и морской заяц. На галечных пляжах под скалами устраивают свои лежбища клыкастые моржи, а в открытом море нередко можно увидеть фонтаны китов. Последних в водах Шпицбергена немало и до сих пор, хотя китобойные флотилии охотились в этих местах со времен Баренца и Гудзона. Больше всего белух и касаток, но встречается и знаменитый единорог-нарвал. Голова этого кита заканчивается острым двухметровым костяным наростом, похожим на рог. Говорят, что у Ивана Грозного был посох из красивого, витого рога нарвала (видимо, привезенного русскими поморами с Груманта). Приходит на острова и главный охотник за тюленями — белый медведь. Самый крупный хищник полярного бассейна теперь находится под охраной закона и совсем не боится человека. Порой встречи с ним заканчиваются печально для полярников, особенно на дальних островах.

И случается, что в Баренцбург или Лонгьир от работающих где-нибудь на островах Принца Карла исследователей летят отчаянные радиограммы вроде следующей: «Срочно высылайте вертолет для эвакуации. Окружены девятью голодными медведями. Не рискуем выходить из домика».

Прижился на архипелаге и завезенный сюда в 1920-е годы из Гренландии овцебык. Стадо этих могучих приземистых копытных, покрытых густой и длинной, до земли, шерстью, заметно выросло за последние годы, благо на Шпицбергене нет их главных врагов — волков. В суровые зимы самки овцебыков прячут маленьких детенышей у себя под брюхом, где в любую пургу тепло и уютно в пологе из шерсти. Сейчас овцебыков на Шпицбергене больше сотни, а ведь вначале было всего 17.

Украшение Шпицбергена — его замечательные птичьи базары. На крохотных уступах отвесных скал, обрывающихся к морю, галдят и суетятся десятки тысяч чаек-моевок, кайр, чистиков, глупышей, тупиков и бакланов. А над скалами парят хищные чайки-бургомистры, высматривая добычу.

Рыбы в море хватает и тюленям, и чайкам, тем более что у западного берега даже зимой под действием теплого течения граница плавучих льдов образует глубокий изгиб, как бы залив с ледяными берегами, обращенный на север. В старину его называли Бухтой Китоловов, так как именно здесь был центр китобойного промысла. В иные зимы у западного побережья льда нет совсем, а Исфьорд покрывается ледяным покровом лишь на месяц-полтора.

Однако Север есть Север, и с октября по февраль над Шпицбергеном царствует полярная ночь. Тем не менее архипелаг не становится в это время «страной вечного мрака». В ясную погоду его освещает луна.

Как писал великий полярник Фритьоф Нансен, «взамен солнца остается восхитительнейшее сияние луны: она день и ночь кружит по небосводу…». Лунный свет отражается мириадами снежных и ледяных кристаллов и позволяет не только свободно передвигаться без фонаря, но и различать дальние горы. Особенно светло бывает в полнолуние.

А в декабре-январе в морозную погоду на небе полыхают полярные сияния. На фоне пламенеющего неба возникают световые узоры самого фантастического вида, непрерывно меняющие свою форму и цвет. Можно часами стоять, забыв надеть шапку, на трескучем морозе, не в силах отвести глаза от удивительной игры красок в холодном небе. Слова бессильны описать это поистине грандиозное зрелище. Как жаль, что в это время на островах не бывает туристов! Из-за одной только возможности полюбоваться небесными сполохами стоило бы приехать зимой на Шпицберген.

Мне не раз доводилось общаться с людьми, побывавшими на этом далеком архипелаге. И все они не могли забыть его суровой красоты, ослепительно белых горных пиков и синей глади фьордов, оглушительного гомона птичьих базаров и скромного очарования тундровых цветов, зеленовато-прозрачных стен прибрежных ледниковых обрывов и красок северного сияния…

И когда зимовщики, возвращаясь на родную землю, отплывают от берега, то с борта теплохода они по традиции бросают в воду старые сапоги — в знак того, что когда-нибудь вернутся на эту студеную, но прекрасную землю.

 

Скандинавские фьорды

 

Скандинавские фьорды. Норвегия.

Теплоход поворачивает в узкое двухсотметровое горло залива, и неожиданно звенящая, почти торжественная тишина окружает путешественника. Позади остается шум волн вечно бурного Норвежского моря, и судно, плывущее сквозь призрачную ясность белой северной ночи по уснувшей воде, окружают лишь километровые отвесные стены берегов и спокойная гладь залива. Только крики чаек да изредка возникающий шум водопадов, срывающихся с сумрачных утесов, нарушают величавый покой.

Ощущение неправдоподобности, какой-то сказочной нереальности охватывает человека, час за часом плывущего по такой «морской реке» между серыми бастионами скал, лишь кое-где перемежающимися узкими зелеными долинами. И поневоле задумываешься о том, что за силы природы сумели создать у побережья Норвегии этот удивительный край — край ледников и водопадов, гранитных островков, заливов и проливов, равного которому по красоте и величию нет больше нигде на Земле.

Западную часть крупнейшего в Европе Скандинавского полуострова занимают суровые и скалистые Скандинавские горы, протянувшиеся почти на 1700 километров от пролива Скагеррак до самой северной оконечности этой части света — мыса Нордкап. Об их крутизне и труднодоступности говорит уже тот факт, что на двухсоткилометровом участке железной дороги Осло — Берген насчитывается 178 тоннелей. Вот что такое горы Скандинавии! Возвышающиеся над водами Норвежского моря на 1500–2400 метров, они состоят из множества плоскогорий и хребтов, разделенных узкими, глубокими и извилистыми заливами — фьордами.

На карте их извивающиеся голубые полосы выглядят сотнями длинных морских языков, одновременно лизнувших берег Норвегии. Образовались фьорды в давние времена, когда всю Скандинавию занимал огромный ледник. В его краевых частях могучие ледяные потоки протачивали и углубляли древние речные долины, спускаясь прямо в море и отправляя в плавание по нему белоснежные флотилии айсбергов. Позже, когда ледник отступил, а уровень моря повысился, морские воды заполнили ущелья, созданные льдом, образовав одно из красивейших побережий мира — область Великих Северных Фьордов.

Подобные заливы существуют и в других районах мира — в Новой Зеландии и Гренландии, на юге Чили, на Шпицбергене и на Новой Земле. Очень напоминают фьорды своим обликом и горные озера на суровом плато Путорана в Сибири, недалеко от города Норильска. Но норвежские фьорды с их отвесными, вздымающимися на 600–900 метров берегами, спускающимися по ущельям потоками ледников и зелеными шапками ельников на плоских вершинах гор, буквально очаровывают путешественника своей суровой красотой.

Самый длинный и глубокий из них — Согнефьорд — врезается в побережье на 220 километров при ширине всего в 3–6 километров. Эта настоящая «морская реки» поражает и своей глубиной, достигающей 1244 метров! В глубине полуострова Согнефьорд делится на несколько ветвей, одна из которых, самая северная, начинается у подножия безжизненного каменистого плоскогорья Юстельдабре. Покрывающий его ледник — самый большой в Европе — занимает площадь почти в 900 квадратных километров. Толщина ледника в центре превышает 300 метров, а по краям длинные ледяные языки сползают вниз по ущельям и дают начало многочисленным ручьям и речкам.

Посредине ледника находится единственное в своем роде озеро Дуэн, заполняющее глубокую впадину между ледяными берегами. По его синей глади ходят туристские теплоходы, которые предусмотрительно держатся подальше от ледяных нагромождений по берегам озера. Порой солидный кусок ледяного потока обрывается и скользит по склону вниз, грохотом и всплеском нарушая покой озера и наполняя окрестности гулом и раскатами эха.

Туристы, расположившиеся на палубах судов, часами любуются величественным зрелищем крутых скалистых берегов, с высоты которых прямо в море срываются пенные струи водопадов. Здесь сосредоточены все высочайшие водопады Европы, превосходящие своей мощью и фантастическим рисунком струй прославленные водопады Альп и Пиренеев. Самый высокий из них — Утигард — падает с высоты 610 метров. Это четвертый по высоте водопад мира после Анхеля в Венесуэле (1054 метра), Тугелы в ЮАР (933 метра) и Йосемитского в США (727 метров). Немногим уступают Утигарду и его соседи: Киле (561 метр), Мардальфосс (297 метров), Рьюканфосс (271 метр) и Веттифосс (260 метров). Еще по крайней мере десяток водных потоков имеют высоту падения более ста метров.

Особенно славится красотой своих водопадов Хардангерфьорд — южный сосед Согнефьорда. Здесь их целых три: многоструйный Семь Сестер, мощный Жених и льющаяся вниз широким пенистым веером Фата Невесты. В древнем скандинавском предании рассказывается о семи сестрах-красавицах, к которым пришел свататься сильный и смелый воин-викинг. Сестры предложили ему выбрать любую из них и прийти назавтра с фатой для своей избранницы. Юноша-воин приобрел фату и уже собирался итти за невестой, но в последний момент остановился, не зная, какую же из семи красавиц ему выбрать. Так и не сдвинулся он с места, так и не дождались его красавицы-сестры, так и осталась висеть на скале новенькая свадебная фата. И навеки застыли все они у берега фьорда в виде трех прекрасных водопадов. И по сей день льются с высокой скалы в море семь нежных струй — семь сестер. А напротив, на другой стороне фьорда, красуется могучий жених, и неподалеку от него легким кисейным кружевом струится фата невесты.

Во многих фьордах солнце в ясную погоду сияет в брызгах водопадов яркими радугами, и теплоходы проходят прямо под этими семицветными мостами. А кое-где небольшие катера с туристами могут проплыть непосредственно между отвесной скалой и шумной дугой водопада.

С борта самолета норвежское побережье кажется каменным кружевом, сотканным из сотен и тысяч островков, мысов, бухт, фьордов, отмелей и скал. Однако при всей своей живописности оно остается опасным для многочисленных рыбацких судов, промышляющих в этих водах. Острова, правда, защищают корабли от штормовых волн, но в узких проливах подстерегают моряков коварные течения и подводные скалы.

Все помнят, наверное, описанный в финале романа Жюля Верна «20 тысяч лье под водой» чудовищный морской водоворот Мальстрем. Он образуется в одном из проливов Вестфьорда у Лофотенских островов, когда течение Маскестром (одна из ветвей Гольфстрима) сталкивается здесь с идущей навстречу приливной волной. Не раз и не два гибли в пучине Мальстрема корабли, и леденящие душу рассказы бывалых моряков сделали его своего рода символом всепожирающей морской бездны.

Высота приливов у берегов Норвегии достигает четырех метров. Поэтому перед узкими входами во многие фьорды (которые к тому же обычно имеют подводный скальный порог, еще более затрудняющий проход воды внутрь залива) возникает значительный перепад уровней воды. В некоторых фьордах можно благодаря этому наблюдать настоящие «морские водопады».

Спускающиеся с гор ледники, как правило, не достигают береговой черты фьордов. Продолжающийся вот уже 200 лет период потепления климата вызвал отступание ледяных языков, от которых остались в прибрежных частях долин лишь гряды моренных валунов. Только на самом севере страны ледник Тальвик спускается к самому берегу Иекельфьорда. Это единственное место на материке Евразии, где можно увидеть, как сползающие в воду ледяные поля отламываются волнами и уплывают в открытое море. Порой, в тихую погоду, язык ледника уходит под воду и уже там переламывается, так что айсберги всплывают на поверхность из глубины, пугая проплывающих тюленей.

Разнообразие и причудливый облик скал на островах и мысах области фьордов породили множество легенд и поэтичных имен отдельных островов и гор. Так, узкая и высокая скала у побережья Вестфьорда носит название Стовен («Посох великана»), другая, Гестманден («Плащ путника»), действительно напоминает всадника, закутанного в плащ и скачущего куда-то сквозь непогоду.

Но самый известный, наверное, остров в Норвегии — это Торгаттен. Он представляет собой громадный утес высотой в 240 метров, прорезанный примерно на половине своей высоты сквозным естественным тоннелем-гротом длиной в 270 метров. Высота входа в грот с юго-запада составляет 66 метров, а с северо-востока — 36 метров. Любознательные туристы, сумевшие взобраться на утес, могут любоваться из этого тоннеля, словно через огромную подзорную трубу, панорамой моря с его островами, скалами и плывущими кораблями. Согласно древней легенде, отверстие в скале было пробито стрелой великана, фигура которого, превратившаяся в утес, видна на берегу в нескольких километрах от острова.

Вообще, прибрежные острова составляют существенную часть страны фьордов, дополняя ее суровый облик новыми, более жизнерадостными красками. Более 150 тысяч таких островов и островков насчитывается у побережья Норвегии. Норвежцы называют их «кальв» («детеныши»). И впрямь, глядя на их округлые, обточенные морем и мокрые от волн и брызг купола, можно подумать, что это спины резвящихся в воде детенышей каких-то сказочных морских зверей.

В каждом проливе путешественника ожидают новые, непохожие на уже увиденные, пейзажи. По разнообразию видов и яркости впечатлений побережье Норвегии не знает себе равных. И не случайно эту небольшую страну посещает в год четыре миллиона туристов, которые приезжают порой даже с других континентов, чтобы увидеть своими глазами величественную красоту северных фьордов.

 

Мыс Нордкап

 

Мыс Нордкап. Норвегия.

Сюда не летают самолеты, не мчатся поезда и автомобили — добраться к Нордкапу можно только морем.

Знаменитый мыс является самой северной точкой самой северной страны в континентальной Европе — Норвегии. Ближайший к нему порт — маленький рыбацкий городок Хаммерфест. Его обычно считают самым северным городом на земном шаре. И хотя это звание оспаривают у Хаммерфеста наши заполярные Хатанга и Тикси и гренландский Туле, но, строго говоря, все они, пожалуй, поселки. А норвежский порт наделен всеми чертами города: прямые чистые улицы с электрическим освещением, большой рыбозавод, бетонные причалы, многоэтажные дома… Так что стоит, видимо, оставить пальму первенства за Хаммерфестом, тем более что именно отсюда начинается путь к Нордкапу.

Теплоход, выйдя из порта, берет курс на норд-ост, осторожно нащупывая фарватер среди хаоса скалистых островков. Позади остается суета моторных лодок и рыболовных сейнеров в бухте Хаммерфеста, запах смолы и рыбы, характерный для всех норвежских портов, и, наконец, судно выходит в открытое море.
Северо-Атлантическое течение — одна из ветвей Гольфстрима — приносит к скандинавским берегам теплые воды южных морей, поэтому Норвежское море не замерзает даже в самые суровые зимы. Но встреча нагретых струй этого течения с холодным дыханием Заполярья оборачивается туманами и дождями, так что обычно Нордкап укутан серой пеленой: ясные, солнечные деньки случаются здесь нечасто.

Название Нордкап переводится, как «Северный мыс». Если быть точным, то формально самым северным на континенте следует считать не его, а расположенный по соседству мыс Нордкин. Нордкап же лежит на острове, отделенном от европейского берега узким проливом. Но невыразительный облик Нордкина, почти не выделяющегося среди других мысов одноименного полуострова, не привлекает к нему внимания туристов.

Нордкап же гораздо эффектнее и величественнее и к тому же дальше выдвинут к северу, так что традиционно именно его всегда считали и считают северным окончанием нашей части света.

Мыс этот находится на краю пустынного островка Магере. Внушительной трехсотметровой громадой поднимается он над морскими волнами, выступая вперед, словно нос огромного корабля. Над ним все лето (если нет тумана) сияет незаходящее полярное солнце и кружатся стаи птиц — обитателей расположенного рядом птичьего базара. Гигантская гранитная скала разбита трещинами на три выступа: средний, самый большой, и есть Нордкап.

С трудом войдя в маленькую бухту, теплоход швартуется у скалистого берега. Подъем отсюда к мысу раньше занимал несколько часов и требовал определенной смелости. Теперь вместо узкой тропинки наверх ведет удобная лестница, так что прибывшие сюда путешественники взбираются на вершину скалы без особых сложностей.

Верхняя часть Нордкапа совершенно плоская, как стол. Она покрыта каменистой тундрой с небольшими озерами и пятнами снежников. Быстрые ручьи мчатся от них к краю скалы и срываются вниз пенистыми каскадами. Окаймленная серо-зеленым ковром мхов и лишайников дорожка ведет на север — туда, куда указывает белая стрела на столбе, вбитом у края обрыва.

С маленькой смотровой площадки, огороженной перилами, — открывается потрясающий вид. С трех сторон — с запада, севера и востока — Нордкап окружают безбрежные просторы Северного Ледовитого океана. Шумят и пенятся волны у подножья утеса, жутковато и как-то неуютно заглядывать туда, вниз, с трехсотметрового обрыва. Белые гребни волн бегут по темно-синей поверхности воды, разбиваются о скалы и дают о себе знать раскатистым угрюмым гулом.

В разгар полярного дня вид с вершины Нордкапа прекрасен в любую погоду. Даже когда сгущаются низкие тучи и моросит мелкий серенький дождик, Северный мыс высится над бушующим морем во всем своем мрачном великолепии, словно могучая средневековая крепость, отражающая приступ за приступом набеги штурмующих волн.

Голую каменистую равнину, простирающуюся далеко на юг, оживляют только россыпи серых каменных глыб и прижавшиеся к земле крохотные корявые березовые рощицы. Где-то там, в тундрах самой северной норвежской провинции Финнмаркен, кочуют со своими оленьими стадами аборигены здешних мест — молчаливые саами. Свои крытые шкурами чумы они ставят сегодня здесь, а завтра — на новом месте, там, где достаточно оленьего лишайника — ягеля, чтобы прокормить небольшое стадо. Верный друг кочевника — лайка — помогает уберечь оленей от волков.

А над скалами Нордкапа стоит неумолчный гам и шум сотен тысяч крыльев. На узких уступах крутых прибрежных скал суетятся мириады белых, серых и черных комочков. Чайки, кайры, гаги и прочие пернатые обитатели побережья выводят здесь птенцов, ссорятся, дерутся, время от времени взлетая над морем и камнем падая к волнам за очередной рыбешкой. Отчаянные смельчаки забираются на скользкие скалы за добычей: птичьими яйцами и теплым пухом, выстилающим гнезда. Немного, пожалуй, найдется на земле занятий более рискованных, чем это полярное «скалолазание».

Когда же наступает время бросить последний взгляд на расстилающуюся внизу суровую водную ширь и спускаться в бухту, где ждет теплоход, многие, наверное, со вздохом подумают о том, что летний Нордкап прекрасен, но все же в тысячу раз великолепней его облик в разгар полярной ночи, когда над могучей громадой мрачного мыса полыхают нескончаемые сполохи северного сияния.

И входя на борт судна, дают себе слово еще раз вернуться сюда, в царство моря и камня, где над океанским простором гордо и величаво высится мыс Нордкап — самый северный мыс Европы.

 

Остров Исландия

 

Остров Исландия. Исландия.

Когда начинаешь рассказ об Исландии, трудно решить, о чем писать в первую очередь. Чудес и красот природа для этого далекого острова — «отшельника Атлантики» — явно не пожалела: среди них гейзеры и горячие источники, ледники и айсберги, водопады и горные озера… Но главная достопримечательность Исландии — конечно, вулканы, такие непохожие на огнедышащие горы других районов Земли и так эффектно проявляющие свой нрав и на суше, и под водой, и даже подо льдом.

В иллюминатор самолета, подлетающего к Исландии, уже издалека видны высокие конусы вулканов, одетые в белые чехлы из снега и льда. Спускающиеся в долины языки ледников похожи сверху на гигантские застывшие водопады. Они резко бросаются в глаза на фоне черных базальтовых лав, покрывающих горные склоны. Ни в одной европейской стране ледяные поля не занимают так много места: восьмую часть всей территории!

Самый большой покровный ледник — Ватнайекудль (в переводе — «ледник, дающий воду») — располагается на юго-востоке острова. Это обширное ледяное плато, проткнутое в восьми местах остриями потухших и действующих вулканов. Исландский ледник — самая большая область современного оледенения в Европе.

Но первое, что видишь, выходя из самолета, это горы. Из европейских стран только в Швейцарии они занимают большую площадь. Могучие обледенелые купола и конусы исландских вулканов поднимаются порой на два километра. Почти всегда их верхушки закрыты облаками, и в лучах заката горы кажутся увенчанными золотыми коронами.

Уже в столице страны вулканический остров начинает демонстрировать свои природные диковинки. Древние викинги, осваивавшие Исландию в IX веке, назвали залив, где теперь расположен город, Рейкьявик («Дымящаяся бухта») — из-за белых клубов пара, поднимающихся от многочисленных горячих источников. Бухта дала название первому поселению в стране, ставшему ее столицей.

Источники теперь отапливают дома и теплицы горожан, поэтому в Рейкьявике не найдешь в наши дни ни одной дымовой трубы: весь город обогревается подземным теплом.

Есть на острове и своя долина гейзеров — Хаукадалур. Она располагается в сотне километров к востоку от Рейкьявика, у подножья ледника Лаунгйекудль. Именно здесь находится знаменитый Большой Гейзер, поразивший в свое время первопоселенцев Исландии. Это был первый природный горячий фонтан, который увидели европейцы. Впоследствии его именем стали называть все фонтанирующие горячие источники.

Трехметровое жерло Большого Гейзера открывается посреди чашеобразного бассейна из белого известкового туфа. Оно заполнено кипятком бирюзового цвета, который то выплескивается на дно чаши, то опять уходит в отверстие. Наконец, гейзер собирается с силами и трижды подряд выбрасывает в небо мощную струю высотой в 40–60 метров. Десять минут длится этот «салют», а затем вода и пар как бы втягиваются назад в жерло. В последнее время Большой Гейзер извергается все реже. Зато его сосед — гейзер Штоккр — еще полон сил и пунктуально радует туристов своими струями, взлетающими на 30–40 метров вверх.

Еще одна гейзерная долина расположена у северного края уже упомянутого большого ледника Ватнайекудль, рядом с вулканом Кверкфьедль. А всего в Исландии открыто 250 групп термальных источников, включающих 7000 горячих ключей — больше, чем где бы то ни было в мире. Это и неудивительно — ведь температура недр острова очень высока. В некоторых местах она с каждым метром глубины увеличивается на полградуса. (Для сравнения: в Москве этот показатель — одна сотая градуса на метр.)

Еще одно чудо Исландии — это ее водопады. Кто хоть раз побывает здесь, никогда не сможет забыть их буквально ликующей красоты. Среди черных скал, зеленых мхов, белых снегов и голубых ледников срываются с лавовых уступов короткие и бурные исландские реки, рождая удивительное многообразие форм и очертаний водопадных струй. Эти водопады воспеты в сагах, поэмах, сказках и романах исландцев.

Самым красивым из всех они считают Гудльфосс («Золотой водопад») на реке Хвитау, недалеко от Большого Гейзера. Двумя ступенями высотой 20 и 36 метров падает тут река в узкое ущелье глубиной 70 метров и мчится по нему пять километров до выхода на равнину. В солнечный день облако брызг в теснине обрамлено яркой радугой, сквозь арку которой можно подойти вплотную к падающей стене воды. Живописность водяных струй особенно выигрывает из-за контраста цветов мелочнобелого потока (Хвитау по-исландски — «белая») и иссиня-черных базальтовых скал, на которые шумно обрушивается Гудльфосс.
А самый высокий водопад страны — Хауифосс, расположенный на соседней реке Фоссад, имеет высоту 130 метров. Одним длинным прыжком слетает здесь Фоссад с лавового плато и падает в долину белоснежной лентой, расширяющейся книзу.

Но королем всех водопадов Исландии, бесспорно, является могучий Деттифосс — самый мощный водопад Европы. Он находится далеко на севере острова, и добраться до него нелегко. Но путешественник, решившийся на трудный и дальний путь к студеным берегам Гренландского моря, по которому и летом, бывает, плавают айсберги, будет наверняка вознагражден за свое упорство.

Одна из самых больших исландских рек с длинным названием Йекульсау-ау-Фьедлум падает перед самым выходом на равнину с 44-метрового уступа могучей водяной стеной, чем-то напоминающей Ниагару. Исландский поэт сравнил упругие, пружинистые струи Деттифосса с туго свитыми девичьими косами. Из-за ледникового питания цвет воды в водопаде — буро-коричневый, что необычно для исландских рек. Огромная масса воды с рокотом исчезает в гигантской расселине длиной в 30 километров и глубиной в 100 метров. В летнюю пору, когда тают ледники, через водопад проходит двести кубометров воды в секунду! Выше и ниже по течению реки шумят еще пять водопадов, правда, поменьше, чем Деттифосс.

Удивительны и озера Исландии. Многие из них не замерзают всю зиму из-за обилия теплых источников на дне. Такие места обычно населяют многочисленные колонии птиц. Жемчужиной острова считается расположенное на самом севере Исландии озеро Миватн («Комариное озеро»), знаменитое обилием форели в его водах и диких уток на берегах. Последних здесь добрых десять тысяч, и всем им хватает пищи в теплых незамерзающих водах озера Миватн.

А вот большое озеро Тоурисватн у подножья вулкана Гекла абсолютно безжизненно. Воды его, подпруженные застывшим лавовым потоком, отравлены вулканическими газами.

Гекла — самый популярный вулкан Исландии. Ее идеально правильный пологий конус хорошо виден из Рейкьявика, и для исландцев она такой же национальный символ, как для японцев — Фудзияма. И так же, как в Японии, тысячи туристов стремятся подняться каждый год на ее вершину и заглянуть в темную глубину кратера.

Но нрав у Геклы весьма беспокойный. Первое известное людям извержение ее произошло в 1104 году. В дальнейшем вулкан просыпался еще более двадцати раз с интервалами от двадцати до ста двух лет. Последний раз это случилось в 1991 году. А всего на острове за тысячу лет исландской истории зафиксировано больше ста пятидесяти извержений вулканов!

В средние века Гекла была самым активным и самым известным вулканом в Европе. Слухи об исландской огнедышащей горе ходили по всей Европе, наводя ужас на христианский мир. О Гекле сочинялись легенды, одна нелепее другой. В любом монастыре Англии или Германии ученые монахи рассказывали пастве, что именно в кратере этого вулкана находится вход в ад. А в трудах итальянских иезуитов XVII века можно встретить, например, такие строки: «Бог знает, что подобные отверстия должны быть на Земле, чтобы люди могли видеть муки ада и чистилища и были более набожными».

Находились «очевидцы», которые утверждали, что уже на расстоянии одной мили от Геклы можно услышать крики грешников, плач и скрежет зубов, когда большие вороны гонят грешные души в эти адские врата. Когда в 1700 году двое натуралистов, прибывших в Исландию, хотели подняться на Геклу и исследовать ее кратер, они не смогли найти носильщиков: никто из местных жителей не желал добровольно отправиться в гости к дьяволу.

Надо сказать, что для страха, внушаемого грозной горой, были достаточно веские естественные причины. Мало того, что извержения Геклы были часты и впечатляющи, она вдобавок находилась близко от густо населенных окрестностей Рейкьявика, и каждый всплеск ее активности приносил ощутимый ущерб, не сравнимый с вредом, наносимым более отдаленными вулканами. Самые мощные извержения Геклы происходили в 1300, 1510, 1693 и 1766 годах. При этом она выбрасывала обильные тучи пепла и губила на корню скудный урожай исландцев, а заодно уничтожала и овечьи пастбища. В 1766 году пепел и вулканические бомбы летели на юго-запад, как раз в сторону Рейкьявика, и продолжавшееся два года извержение принесло наибольший урон жителям. О силе извержения можно судить по тому, что вулканической бомбой был наповал убит крестьянин, находившийся в восьмидесяти километрах от вулкана!

Через 77 лет, в 1845 году, началось новое извержение Геклы. На этот раз пепел понесло на восток, и вскоре было замечено его выпадение на Оркнейских островах и на севере Шотландии. Снова пострадали горные пастбища исландцев, но Рейкьявик беды обошли стороной. Больше ста лет дремала потом Гекла, но в 1947 году взрыв огромной силы возвестил о новом извержении. Уже через десять минут после первых подземных толчков из кратера вулкана поднялся столб вулканического пепла и газов высотой в 30 километров. Взрывы были слышны даже на противоположном конце острова. Вся местность к югу от вулкана погрузилась во мрак. Восемь вновь образовавшихся кратеров изливали огненные потоки лавы. Снег на вершине растаял, и потоки грязи, смешанной с камнями и пеплом, ринулись в долины. Вся округа покрылась толстым слоем пепла. Ветер разносил его за тысячи километров, и уже через 51 час было зафиксировано его выпадение в столице Финляндии Хельсинки.

Однако классические вулканы центрального типа не слишком характерны для Исландии. Здесь иной — трещинный тип вулканизма. Ярким примером его может служить страшное извержение вулкана Лаки в 1783 году. Собственно говоря, Лаки даже не вулкан, а гигантская трещина в земной коре, заполненная застывшей лавой.

В июне 1783 года сильное землетрясение заставило людей выбежать из домов. Затем из земли поднялись три фонтана пара и дыма. Вскоре они превратились в огненные колонны, а затем слились в сплошную стену огня. В недрах раздавался грохот, треск и гул. Через несколько дней прогремел оглушительный взрыв и образовалась исполинская тридцатикилометровая трещина. Из нее поднялось больше двадцати огненных столбов, которые потом соединились, образовав сплошную завесу огня на всем протяжении трещины. Потом из трещины широким потоком полилась жидкая лава, заполняя окрестные долины, перекрывая путь рекам, уничтожая селения. Местные жители в панике бежали куда глаза глядят, бросая дома и имущество.

Одна из рек, запруженная потоком лавы, образовала новое озеро. А из трещины продолжали вылетать пепел, шлак и бомбы. Неделями не видно было солнца. Еще хуже стало, когда пошли дожди. Пепел смывало с гор и сносило на поля и пастбища. Дождевая влага, вобравшая в себя вулканические пары и газы, превратилась в кислоту, которая обугливала одежду и обжигала тело. Вот когда впору было переменить мнение о том, где находятся ворота в ад.

Жар сменялся холодом, кислотный дождь — градом, снежная метель — выпадением пепла. Наконец, извержение стало стихать. Пламя огненных столбов померкло и приобрело голубовато-зеленоватый оттенок. Казалось, можно перевести дух. Но это была лишь передышка. Вулкан снова набрал силу, и все повторилось, только мощь извержения еще более увеличилась. Потоки лавы сносили уцелевшие дома, церкви и даже скалы, а вода от тающих ледников смывала все, что не уничтожила лава.

Чудовищные потоки лавы высотой до ста метров медленно ползли по острову в трех направлениях, образуя на крутых обрывах огненные лавопады. По мощности они в 2–3 раза превосходили сток крупных европейских рек, таких как Рейн или Эльба. Только через пять месяцев извержение пошло на убыль, но лишь еще через три месяца Лаки затих окончательно.

Целый год потом солнце светило над Исландией не в полную силу: мешал пепел, висевший в воздухе. Пепел от извержения Лаки вьщадал даже в Северной Африке. В результате катастрофы погибла половина рогатого скота, три четверти лошадей и четыре пятых всех овец на острове. Погибли почти все птицы и множество рыбы в озерах и прибрежных частях моря. Голод, начавшийся на острове, и пришедшие за ним болезни косили население страны. Меньше чем за год оно уменьшилось на треть (с 30 до 20 тысяч человек). Полвека не могла Исландия оправиться от последствий жуткого катаклизма.

Извержения вулканов происходят порой не только на самой Исландии, но и на дне океана у ее берегов, а также на мелких островках у побережья. Так, в 1973 году началось извержение вулкана Хельгафедль на острове Хеймаэй у южного берега Исландии. Оно длилось полтора года, и за это время площадь острова выросла в полтора раза за счет излившейся в море лавы, потоки которой достигали трехсотметровой высоты. Важный рыболовный порт Вестманнаэйяр — четвертый по величине город страны — был разрушен и засыпан пеплом и вулканическими бомбами подобно античным Помпеям. Жителей, правда, удалось вовремя эвакуировать, и после окончания извержения они, в отличие от римлян, сумели откопать улицы и дома утонувшего в пепле города. Теперь рыбацкая столица Исландии вернулась к нормальной жизни.

Подводные извержения также представляют собой грозное и величественное зрелище. Однако наблюдать их от начала до конца удается крайне редко. Исключением стала огненная эпопея у берегов Исландии в 1963 году.

В конце ноября этого года с рыболовной шхуны на рассвете заметили столб дыма над океаном. Решив, что горит какое-то судно, рыбаки поспешили на помощь. Но скоро запах сернистого газа, мощные толчки, отдававшиеся на палубе, клубы пара и густое черное облако, все выше поднимавшееся к небу, недвусмысленно дали понять экипажу, что на дне океана извергается вулкан.

К вечеру из воды показался черный островок. В центре его зиял кратер, из которого поток лавы, нагретый до 1200 градусов, низвергался огненным водопадом в океан. Вода кипела и бурлила. А над ней поднималось огромное облако. Скоро оно достигло высоты в десять километров и закрыло солнце. В черных тучах пепла сверкали молнии. На следующий день полился черный дождь из воды с пеплом.

Облако, висевшее над островком, было видно из Рейкьявика, с расстояния в 120 километров. Ученые наблюдали за ходом извержения с самолетов и судов, хотя при этом рисковали попасть под прямое попадание вулканической бомбы. Остров, появившийся из океана, быстро рос. В первый день он поднялся над водой на десять метров и достиг в длину полукилометра. Через два дня он достиг высоты сорок метров, еще через три дня поднялся на сто метров над океаном. Через два с половиной месяца новый остров возвышался уже почти на двести метров и имел в диаметре полтора километра. Ему дали имя Сюртсей, в честь древнескандинавского бога огня Сюртура.

А в мае 1965 года в шестистах метрах от Сюртсея в результате нового подводного извержения появился еще один островок, но вскоре был размыт волнами. Между тем активность вулкана на Сюртсее не уменьшалась. Новые потоки лавы продолжали увеличивать территорию острова. Лишь в июне 1967 года, через три года и семь месяцев, на Сюртсее наступила тишина. Новый остров долго еще сохранял жар остывающей лавы. Но уже через год его начали обживать птицы, потом появились и первые растения, а затем мухи и бабочки.

Земная кора в районе Исландии постоянно испытывает напряжение. Ведь остров расположен точно на гребне Срединно-Атлантического глобального тектонического шва, вдоль которого происходит расхождение литосферных плит, несущих Северную Америку и Евразию. Каждый год они «отъезжают» друг от друга на два сантиметра, и процесс этот сопровождается все новыми подземными катаклизмами. Извержения вулканов в Исландии случаются каждые пять лет, а землетрясения — и того чаще.

И для туристов, любящих по-настоящему острые ощущения, нет притягательнее страны в Европе, чем этот остров огня и льда, где ждут двести вулканов и сто двадцать водопадов, десятки горячих гейзеров, синих озер и просторных ледников. А кроме того, кто же откажется побывать в стране, где можно пройтись по улицам «современных Помпеи» и ступить ногой на берег свежеиспеченного (в буквальном смысле) острова, которому нет еще и сорока лет.

 
Читать дальше: