Великие заговоры часть 18

Парижский заговор

Алжир, Франция. 1961 год

Интересы голлизма, утвердившегося у власти после 1958 года, требовали скорейшего решения наболевшей алжирской проблемы. Этого требовали интересы Франции, ее внешняя политика, экономика и финансы, в полной мере испытавшие губительное воздействие войны. Международная ситуация также толкала де Голля на мирное урегулирование алжирского вопроса. Теперь даже союзники Франции по НАТО и ЕЭС все более открыто высказывали раздражение по этому поводу.

Еще 14 февраля 1960 года был создан Комитет по алжирским делам под председательством президента де Голля. Это означало, что отныне де Голль непосредственно брал в свои руки все руководство алжирской политикой.

4 ноября президент выступает по радио и телевидению с речью: «Взяв на себя вновь руководство Францией, я решил от ее имени следовать по пути, который отныне ведет не к Алжиру, управляемому французской метрополией, а к алжирскому Алжиру… эмансипированному… имеющему свое собственное правительство, свои институты и свои законы». Де Голль обещал оказать Алжиру «мощную и братскую помощь», если он выберет тесный союз с Францией.

В начале января 1961 года должен был состояться референдум о самоопределении Алжира. Именно в это время ультраправые силы предпринимают попытку объединиться и сорвать новый алжирский курс главы государства.

12 декабря 1960 года созывается совещание оставшихся на свободе руководителей организации ультра «Фронт французского Алжира» (ФАФ), на котором присутствовали также генерал Жуо, полковники Леконт, Ленуар, Массело и капитан Сержан. На призыв «штатских» ультра, поддержанный отставным генералом Жуо, немедленно начать военный путч и захватить де Голля полковники выразили серьезные сомнения, ссылаясь на значительные силы верных правительству частей. Одна лишь мобильная жандармерия располагала в городе 14 танковыми ротами. Кроме того, по мнению полковников, для успеха путча нужен «престижный лидер», вроде Массю. Кандидатура Жуо вызывала у полковников-парашютистов серьезные сомнения: во-первых, он мало известен в метрополии и к тому же – авиатор. В конечном счете было принято решение начать тщательную подготовку нового путча.

Недовольство алжирской политикой де Голля охватило круги высшего генералитета. 5 марта 1960 года, в день, когда де Голль впервые произнес слова «Алжирская республика», генерал М. Шалль, будущий руководитель апрельского путча, записал в свой дневник: «Начиная с этого момента я серьезно задумываюсь о смысле моего пребывания в армии». Другой руководитель путчистов, армейский генерал А. Зеллер, бывший начальник штаба сухопутных вооруженных сил Франции, скажет перед военным трибуналом: «Если вы попросите резюмировать глубокие причины моих действий [в апреле 1961 года], я отвечу, что они проистекали единственно из желания сохранить Алжир под французским суверенитетом». Ликвидация колониальной системы поставила бы под вопрос само существование многочисленной офицерской касты.

8 января 1961 года 20,7 млн избирателей (из 27,2 млн) приняли участие в референдуме: «да» самоопределению сказали 75,2 % голосовавших. Таким образом, значительным большинством голосов политика самоопределения Алжира, объявленная де Голлем, получила одобрение.

Бывший начальник штаба Массю, А. Аргу стал к тому времени подлинным мозговым центром заговора. Выпускник Политехнической школы участник Второй мировой войны Аргу долгое время прослужил в Алжире под командованием Массю. Весной 1961 года он дезертирует из армии и, перейдя на нелегальное положение, целиком отдается подготовке нового путча в Алжире. К руководству путчем он стремится привлечь бывшего главнокомандующего Шалля.

В то время пока будущие руководители путча обсуждали положение в Алжире, его непосредственные организаторы и исполнители были заняты практической подготовкой выступления. 8 апреля 1961 года в одном из многочисленных кабинетов «Эколь милитэр» собралась группа военных: генералы Ванюксем и Фор, полковники Бруаза, Аргу и Годар, капитан Сержан, лейтенант Дегельдр. Было принято решение готовить путч одновременно и в метрополии.

11 апреля на пресс-конференции президент де Голль заявил, что Франция не будет препятствовать образованию независимого алжирского государства, «суверенного внутри и вовне».

Для Шалля вопрос был решен. На следующий день он дал согласие на участие в заговоре. «Генералы Зеллер, Жуо и я, – говорил впоследствии Шалль перед военным трибуналом, – назначили дату выступления на 20 апреля. Жуо вылетел в Алжир встречать нас».

20 апреля в 18 часов 45 минут с взлетной полосы военно-воздушной базы в Креле поднялся двухмоторный «Нор-2501» и взял курс на Алжир. На борту находились всего три пассажира Шалль, Зеллер и полковник Бруаза, переодетые в штатское. Спустя несколько часов самолет приземлился на аэродроме Блида, где его ожидал полковник Робэн в сопровождении группы парашютистов Иностранного легиона Он отправил двух генералов и полковника на виллу Тагарэн близ алжирской столицы. В этот же день в Алжир прибыли и другие руководители путча генерал Гарди, бывший генеральный инспектор Иностранного легиона, Аргу и Годар.

Захват города Алжира возлагался на отряд десантников полковника Робэ-на и 1-й парашютно-десантный полк Иностранного легиона, входивший в 10-ю парашютно-десантную дивизию, дислоцированную в районе Зеральды. На него и возложили руководители путча все свои надежды.

Всякий заговор, а тем более такой, в который вовлечены десятки и сотни людей, всегда рискует быть раскрытым. Можно определенно утверждать, что для де Голля и его правительства путч не был неожиданностью во всех отношениях.

В ночь на 22 апреля путчисты, выдавая себя за правительственные войска, занимали общественные здания Это позволило им к 2 часам ночи без единого выстрела подойти к Летнему дворцу и арестовать там генерального делегата Морэна.

Другая группа путчистов в это время устремилась в квартал Пелиссье, где размещался штаб генерала Везинэ, командира столичного армейского корпуса. Преодолев слабое сопротивление охраны, парашютисты ворвались в кабинет Командир корпуса под конвоем путчистов покинул свою резиденцию.

После захвата Летнего дворца и штаба алжирского корпуса мятежники направились в «Форт императора», где размещался оперативный штаб. Его они заняли также без единого выстрела.

Последним из высших военных руководителей голлистской администрации в городе Алжире оставался вице-адмирал Кервилль, командующий французскими ВМС в Средиземном море. Ему удалось из адмиралтейства отдать соответствующие распоряжения, объявив, что как старший берет на себя временное командование всеми французскими войсками в Алжире.

Тем временем полковник Годар блокировал танками адмиралтейство, и командующему военно-морскими силами пришлось на сторожевом катере бежать в Оран.

Одновременно было занято здание центрального комиссариата полиции, а комиссар Фашо – арестован.

В этот вечер президент Сенегала Леопольд Сенгор в сопровождении президента Французской Республики генерала де Голля присутствовал в «Комеди Франсэз» на представлении трагедии «Британикус». Ни генерал, ни его спутник, сидя в президентской ложе, не подозревали, что лишь случайность избавила их от верной смерти. В этот день в ложу президента должна была быть заложена мина Но в самый последний момент из-за технических трудностей организаторы покушения вынуждены были отменить намеченную акцию Де Голль и президент Сенегала благополучно вернулись в свои резиденции.

22 апреля в 2 часа 10 минут утра начальник личной канцелярии президента Жоффруа де Курсель сообщил де Голлю, что в Алжире начался мятеж и столица перешла в руки мятежников, которыми руководит отставной генерал Шалль.

Супрефекты девяти округов получают приказы поднять по тревоге все полицейские силы Начальник штаба ВМС адмирал Кабанье, прибывший к де Голлю, получает распоряжение привести в боевую готовность французский флот в Тулоне и ждать приказа к отплытию в Алжир.

Уже с первых шагов мятежные генералы допустили целый ряд существенных промахов. Во-первых, их действия осуществлялись в основном в столице Алжира Из-за этого они вскоре оказались в изоляции Второй крупной ошибкой руководителей путча явилось то, что они не взяли под контроль государственное радио, которое продолжало свои передачи из Парижа. Третий важный просчет Шалля и его сообщников состоял в игнорировании их объективных союзников из числа «штатских» ультра.

Ближайшей и важнейшей задачей для Шалля и его сообщников было в тот момент заставить Оран и Константину присоединиться к Алжиру Большие надежды Шалль, Жуо и Зеллер возлагали на Париж, где ожидались важные события, которые могли коренным образом изменить ситуацию в их пользу.

Утром 22 апреля парижская префектура полиции осуществила удачную операцию, истинное значение которой стало понятным спустя некоторое время В ходе операции по аресту капитана французской армии Филиппа де Сен-Реми к своему удивлению полицейские обнаружили, помимо разыскиваемого капитана, еще несколько военных, в числе которых оказался дивизионный генерал Ж. Фор, руководитель путча в метрополии. В «парижском заговоре» оказались замешаны более 130 человек.

Из найденных бумаг и показаний арестованных стало известно, что в Париже действовала хорошо законспирированная организация, возглавляемая генералом Фором. Организация состояла из трех отделов. Первый отдел занимался вербовкой сообщников из представителей крайне правых кругов и бывших военных Он должен был также обеспечить подчинение приказам Фора частей парижского гарнизона. Второй отдел добывал сведения о надежности или ненадежности тех или иных офицеров в целях их возможного использования или нейтрализации. В задачу третьего отдела входила психологическая и идеологическая обработка населения. В этом отделе работали специалисты с опытом Индокитая и Алжира Незадолго до апрельского путча были составлены и отпечатаны 2 тысячи листовок с призывом к армии выступить в поддержку мятежников.

Парижские заговорщики имели сообщников во французских войсках в ФРГ в лице заместителя командующего генерала Ванюксема и командира 5-й танковой бригады генерала Грибиуса. В операции по захвату Парижа должны были принять участие 501-й танковый полк, дислоцированный в Рамбуйе, и 2-й орлеанский гусарский (мотомеханизированный) полк.

Захват Парижа планировалось осуществить с трех направлений концентрическими ударами. Первая колонна, двигавшаяся из Осерра через Венсеннс-кий лес, площадь Нации и Аустерлицкий мост, должна была захватить парижскую префектуру полиции. Вторая колонна шла через Булонский лес и площадь Звезды и имела целью блокировать Елисейские поля. Третья, действуя со стороны бульвара Монпарнас, должна была захватить Бурбонский дворец – резиденцию Национального собрания и отель «Шатиньон» – резиденцию главы правительства. Точные места встречи путчистов и их дальнейшие действия после захвата правительственных учреждений должны были быть уточнены полковником Годаром в субботу 22 апреля.

В царившей панике только президент де Голль сохранял спокойствие. На заседании совета министров, созванном в 17 часов, он спокойно заявил: «В этом деле, господа, важно прежде всего то, что оно не серьезно». Де Голль хорошо знал людей, возглавивших путч, и был невысокого мнения об их смелости и способности действовать. В ответ на предупреждение, что генерал Шалль во главе парашютистов вот-вот будет в Париже, он отвечал: «Да, если бы это был Фидель Кастро. Но не Шалль».

После раскрытия «парижского заговора» надеяться на помощь из метрополии путчистам более не приходилось. Оставалось форсировать события в Алжире.

Центральным событием следующего дня путча, 23 апреля, явилось прибытие в столицу Алжира генерала Салана, с конца октября 1960 года обосновавшегося в Мадриде. Среди четырех главных действующих лиц апрельского путча Салан имел наибольшие политические амбиции.

В этот же день квартет генералов распределяет между собой обязанности: Шалль – командование вооруженными силами путчистов с присвоением ему ранга «главнокомандующий»; Жуо – организация снабжения и перевозок, а также ответственный за пропаганду; Зеллер – экономические и финансовые вопросы; Салан – гражданская администрация и связь с населением.

23 апреля в 15 часов 30 минут в Константину во главе отряда парашютистов прибывает генерал Зеллер. Генерал Гуро, командир армейского корпуса в Константине, под нажимом Зеллера был вынужден присоединиться со всеми частями своего корпуса к генералу Шаллю. Это был несомненный моральный успех путчистов.

А в Париже воскресный день начался взрывами пластиковых бомб. В 3 часа утра взрыв в аэропорту Орли. В 7 часов – на Лионском вокзале, затем на Аустерлицком вокзале. Радио также сообщает, что Шалль контролирует большую часть алжирской территории. В Елисейском дворце и отеле «Матиньон» идут непрерывные совещания, где обсуждаются возможные меры по обороне метрополии и столицы.

В 20 часов с обращением к нации по радио и телевидению выступил президент республики генерал де Голль. Резко осудив путч, он заявил: «Во имя Франции я приказываю использовать все средства, я подчеркиваю – все средства, чтобы преградить дорогу этим людям… Я запрещаю любому французу, прежде всего любому солдату, выполнять их приказы… Француженки, французы, помогите мне!»

На следующий день президент де Голль ввел в действие статью 16 конституции, которая предоставляла ему неограниченные права.

24 апреля свыше 12 миллионов человек во Франции – рабочих и служащих – в знак протеста против действий путчистов объявили всеобщую забастовку. Она сопровождалась, несмотря на запреты властей, массовыми митингами и демонстрациями по всей стране. Это была самая крупная в послевоенной истории Франции всеобщая политическая забастовка.

Во вторник, 25-го становится ясно, что наступает развязка. Правительство под давлением демократических сил принимает экстренные меры по ликвидации путча. В Париж вводится 16-я пехотная дивизия генерала Гастинэ. В Оф-фенбурге по приказу командующего французскими войсками в Западной Германии генерала Крепэна арестован полковник Дюфур, один из главных сообщников алжирских путчистов. Утром появляется официальное сообщение министерства вооруженных сил: «Правительство вызвало из Германии в Париж войска и танковые части для пресечения возможных действий со стороны мятежных элементов. Население восточных районов Франции не должно беспокоиться фактом передвижения этих войск».

Путчисты предприняли последнюю попытку изменить ситуацию в свою пользу. Рано утром Шалль направил на базу французских ВМС в Мерс-эль-Кебир отряд парашютистов на 14 грузовиках во главе с полковником Леконтом. Цель операции – захват базы и арест адмирала Кервилля, возглавившего оппозицию путчу в Алжире.

Потерпев неудачу, путчисты решают эвакуироваться из расположенного поблизости Орана. В полдень город покидают генерал Гарди и полковник Аргу, а час спустя – последние отряды путчистов. Вслед за ними в Оран входят верные правительству части 12-й пехотной дивизии под командованием генерала Перрота.

А в алжирской столице тем временем усиливались панические настроения. В штабе Шалля собрались генералы Биго, Пети, Мантре и Леннюйе. Они прибыли сюда, чтобы склонить Шалля прекратить борьбу. Их поддерживает друг и ближайший помощник «главнокомандующего» полковник Буассье. Но Шалль и сам понимает, что дело проиграно: «Партия проиграна потому, что она была плохо начата», – говорит он своим сообщникам и составляет письмо президенту де Голлю. Зеллер поддерживает решение Шалля.

В 0 часов 45 минут 26 апреля парижское радио передало сообщение министра информации: «Экс-генерал Шалль сообщил правительству о своем намерении отдаться в руки правосудия».

В это самое время Шалль, Салан и Жуо садятся в грузовик 1 –го парашютно-десантного полка. По дороге Салан и Жуо исчезают. На прощание Шалль передал Жуо 300 тысяч франков на финансирование подрывных операций. Переночевав у легионеров, Шалль утром на специальном военном самолете был доставлен в Париж и заключен в тюрьму «Сантэ». 6 мая к нему присоединился экс-генерал Зеллер, также сдавшийся властям.

В 5 часов 30 минут в Париже будет получена телеграмма: «Генерал-губернаторство свободно. Законность восстановлена».

Убийство Джона Кеннеди

США, Даллас. 22 ноября 1963 года

22 ноября 1963 года в 11 часов 35 минут на далласский аэродром произвел посадку самолет военно-воздушных сил США. В нем прибыл вице-президент США Линдон Джонсон. А пятью минутами позже приземлился второй самолет американских ВВС. В нем находился 45-летний президент США Джон Фитцджеральд Кеннеди.

Президент и вице-президент, как всегда, летели на разных самолетах, чтобы не подвергать США опасности: в случае катастрофы одного из них, сразу лишиться двух ведущих политиков.

Основной причиной поездки Джона Кеннеди в Техас явилось желание укрепить в этом южном штате, на родине вице-президента Джонсона, свой престиж накануне президентских выборов 1964 года. На выборах 1960 года Кеннеди чуть было не проиграл в Техасе представителю республиканской партии Никсону. Решение Кеннеди совершить эту поездку укрепилось и после скандального приема, который оказали жители Далласа, или по крайней мере часть из них, члену правительства США Стивенсону, когда он выступил там с призывом поддерживать политику Кеннеди.

Подготовка программы и маршрута поездки Кеннеди была поручена губернатору штата Техас Коннели и специальному помощнику президента О'Доннелу. Было решено, что в Далласе на поездку автомобилем от аэродрома до места, где в честь Кеннеди городские власти и бизнесмены планировали дать обед, будет отведено 45 минут. 19 ноября в далласских газетах был опубликован маршрут следования президентского кортежа. На одном из его участков автомашина президента должна была ехать по Эльм-стрит, постепенно спускавшейся под железнодорожный виадук. Секретная служба США не возражала против такого маршрута, так же как и против поездки Кеннеди в открытом, незащищенном автомобиле.

И вот Кеннеди в Далласе. В 11 часов 50 минут по местному времени президентский кортеж направился с аэродрома в город. В первой автомашине на заднем сиденье расположились Кеннеди с супругой, а на откидных сиденьях – губернатор штата Техас Коннели с супругой. На переднем сиденье автомашины разместились два агента секретной службы по охране президента. Непосредственно за автомашиной Кеннеди шла вторая, в которой находилось еще восемь агентов охраны. Третьей следовала автомашина вице-президента Л. Джонсона, за которой также ехала автомашина с охранниками. За ней тянулись автомобили встречавших Кеннеди местных представителей и прессы.

Остался позади пригород Далласа. Президентский эскорт въехал на Мэйн-стрит, основную артерию торгового района города, пересекавшую его с востока на запад.

В конце Мэйн-стрит колонна автомобилей повернула вправо, на Хьюстон-стрит. Впереди, на перекрестке Хьюстон-стрит с Эльм-стрит, возвышалось семиэтажное оранжевое кирпичное здание. Это был книжный склад. Время на часах одного из зданий показывало 12 часов 30 минут. Машина президента медленно сделала левый поворот на Эльм-стрит.

Секундой позже в быстрой последовательности раздались сухие щелчки выстрелов. Позднее очевидцы убийства Кеннеди утверждали, что стреляли как из книжного склада, так и со стороны железнодорожного виадука. Последнее, однако, упорно отрицалось официальным следствием. Джон Кеннеди был смертельно ранен – в шею и голову.

Трагические события развивались с калейдоскопической быстротой. Хроника событий пятницы 22 ноября 1963 года в изложении американских телеграфных агентств выглядит примерно следующим образом:

12 час. 43 мин. Неизвестный стрелял в Кеннеди, когда он проезжал по улицам Далласа.

12 час. 45 мин. Фотограф из свиты президента заявил, что у Кеннеди хлынула кровь из головы.

12 час. 46 мин. Г-жа Кеннеди, сидевшая рядом с мужем, склонилась к нему и воскликнула: «О нет, нет!»

12 час. 47 мин. Президент Кеннеди отправлен в госпиталь.

12 час. 49 мин. Фотограф добавил, что слышал два выстрела.

12 час. 52 мин. Помощник президента Кеннет О'Доннел не дал ответа на вопрос корреспондента Ассошиэйтед Пресс: «Жив ли президент?»

Президент Кеннеди находится в Парклэндском госпитале, близ Далласа.

12 час. 54 мин. Президент Кеннеди и губернатор штата Техас Джон Коннели стали сегодня жертвами покушения, но еще неизвестно, убит ли кто-нибудь из них.

12 час. 57 мин. Пресс-служба Белого дома в Вашингтоне заявила, что не располагает другими сведениями о покушении на Кеннеди, кроме тех, которые были опубликованы в печати.

12 час. 59 мин. Сообщается, что по автомобилю президента Кеннеди было сделано три выстрела. Репортеры видели президента, лежащего в автомобиле, который въезжал во двор госпиталя.

13 час. 02 мин. Представитель техасской организации демократической партии сказал, что состояние президента «очень тяжелое».

13 час. 08 мин. Президент Кеннеди по-прежнему находится в палате неотложной помощи госпиталя в Далласе, куда его отвезли. Другая жертва покушения – губернатор штата Техас отправлен в операционную.

13 час. 11 мин. Секретарь Белого дома по делам печати заявил, что к изголовью президента Кеннеди вызваны два католических священника.

13 час. 15 мин. Из госпиталя в Далласе сообщили, что для спасения жизни президента Кеннеди ему сделано несколько переливаний крови.

13 час. 21 мин. Распространился слух, что Кеннеди умер; официальных подтверждений нет.

13 час. 31 мин. Священник, соборовавший Кеннеди, по выходе из госпиталя заявил, что «не верит, что президент Кеннеди умрет».

13 час. 34 мин. Джон Фитцджеральд Кеннеди скончался.

13 час. 36 мин. Вашингтон подтвердил сообщение о смерти президента.

13 час. 38 мин. Полиция ищет человека в возрасте около 30 лет, который, возможно, совершил покушение.

13 час. 41 мин. Вице-президент Джонсон автоматически становится президентом США.

13 час. 46 мин. Сенат США прекратил работу.

13 час. 47 мин. В Нью-Йорке закрылась биржа.

13 час. 48 мин. В толпе людей раздались рыдания, когда священники, соборовавшие президента Кеннеди, объявили о его смерти.

13 час. 49 мин. ТАСС сообщил о покушении на президента Кеннеди.

15 час. 41 мин. Гроб с телом президента США помещен в самолет, направлявшийся в Вашингтон.

16 час. 21 мин. В разных местах Далласа арестовано несколько подозрительных лиц, у которых найдено оружие.

17 час. 53 мин. Бронзовый гроб с телом президента Кеннеди доставлен в Вашингтон.

18 час. 23 мин. Новый президент созвал совещание лидеров обеих партий в конгрессе.

20 час. 00 мин. Освальду предъявлено официальное обвинение в убийстве…

С первых дней убийства Кеннеди всех, естественно, волнует вопрос, кто был его истинным убийцей. И по сей день ответа на этот вопрос, по существу, не дано.

Как известно, человек, которому предъявили обвинение в убийстве Кеннеди, Ли Харви Освальд, был застрелен в полицейском участке владельцем ночного клуба неким Джеком Руби, позже умершим в тюремном госпитале.

Ли Харви Освальд, как служащий книгохранилища техасской школы, имел доступ к окну на шестом этаже, откуда было очень удобно вести снайперский огонь. Во время прохождения кортежа автомобилей Освальд выстрелил два или три раза (согласно различным версиям), застрелив Кеннеди и серьезно ранив губернатора штата Техас Джона Б. Коннели, который сидел в роскошном лимузине прямо перед президентом. В статье, посвященной случившемуся и опубликованной в «Нью-Йорк тайме» в 1988 году, Филипп Шенон писал: «Прошло четверть века с тех пор, как на Дилей Плаза в Далласе раздались выстрелы, смертельно ранившие президента, но исследователи, ученые и общественность, кажется, так и не пришли к единодушному мнению об обстоятельствах убийства Джона Кеннеди. Многим исследователям события 22 ноября 1963 года ясно одно: они никогда не смогут точно узнать, что произошло в тот день и почему».

После выстрела Освальд спрятал винтовку и не спеша покинул здание. Он пришел домой, достал пистолет и снова вышел на улицу. Когда его остановил далласский полицейский Дж. Т. Типпит, Освальд выстрелил в него четыре раза, прошел в кинотеатр, но был задержан. Увидев полицейских, он пытался сопротивляться, но пистолет дал осечку.

Освальд отрицал, что убил президента и Типпита, хотя несколько свидетелей опознали в нем стрелявшего в последнего, а отпечатки его пальцев обнаружены на винтовке, из которой произведен смертельный выстрел в Кеннеди.

Жизнь Освальда, что называется, не складывалась: он уволился из морского флота в связи с увечьем матери, но недолго пробыл дома, помогая ей, уехал в Советский Союз и попытался отказаться от американского гражданства. Когда его уведомили, что срок визы истекает и что через два часа он должен покинуть Москву, Освальд пытался покончить жизнь самоубийством. В конце концов ему разрешили остаться. Он устроился на работу и познакомился с русской женщиной Мариной, на которой вскоре женился. После двух с половиной лет Освальд, устав от однообразия советской жизни, решил вернуться в Америку вместе с женой и маленькой дочерью, получил ссуду от госдепартамента США и осел в Новом Орлеане, где присоединился к столь различным политическим группировкам, как правая «Китайское лобби», левая прокубинская «Честная игра», Коммунистическая партия и ее злостный враг Троцкистская социалистическая рабочая партия. Известно о его связях с людьми, занимавшимися поставками денег и оружия из ЦРУ в войска, осуществляющие карательные операции. Таким образом, Освальд мог быть и советским шпионом, и агентом ЦРУ, и просто сумасшедшим.

Но ему не суждено было дать показания, ибо через два дня после ареста – во время перевозки в окружную тюрьму – его уложил наповал Джек Руби.

Тогда, в ноябре 1963 года, все, в том числе и в США, задавали себе вопрос, как могло случиться, что опытная секретная служба Соединенных Штатов, которой поручено охранять президента, допустила столько легкомыслия и ошибок, не сумев предотвратить его трагического убийства? Как могло случиться, что единственный американец, схваченный за якобы совершенное им преступление, был тут же прикончен буквально на глазах у всех и, естественно, уже не мог дать никаких показаний?

29 ноября 1963 года приказом президента Джонсона была учреждена специальная комиссия по расследованию обстоятельств убийства президента Кеннеди. Во главе комиссии, состоявшей из семи человек (двух сенаторов, двух членов палаты представителей, бывшего руководителя ЦРУ Аллена Даллеса и банкира Джона Макклоя), был поставлен председатель Верховного суда США Эрл Уоррен. Почти десять месяцев продолжалась работа комиссии Уоррена. Основной ее задачей, согласно указанию Джонсона, было установить факты, имевшие место во время убийства Кеннеди и последующего убийства Освальда. 24 сентября 1964 года комиссия Уоррена представила Белому дому пространный доклад, допросив 552 свидетеля. Основной вывод комиссии гласил, что выстрелы, явившиеся причиной смерти президента Кеннеди, были сделаны американцем Ли Харви Освальдом. Комиссия также пришла к выводу, что убийство президента не было делом рук какой-либо группы заговорщиков и что Освальд действовал в одиночку. Такова официальная версия об убийстве Джона Кеннеди.

Но как считают многие в США, расследование не было в достаточной степени ни скрупулезным, ни беспристрастным. Далеко не всех американцев удовлетворил 27-томный доклад комиссии Уоррена, и не всем он показался убедительным.

Правоохранительные органы Далласа подверглись резкой критике, и даже с течением времени все отказываются поверить в то, что они действовали так неумело. Очевидно, они либо участвовали в заговоре, либо способствовали «заметанию следов». Вслед за тем приверженцы версии заговора нашли свидетельство наличия второго снайпера – фильм, снятый Абрахамом Запрудером любительской кинокамерой.

Согласно их исследованию, в Кеннеди попала одна пуля, а в губернатора Коннели – другая, значит; был еще один снайпер, поскольку Освальд не мог столь быстро перезарядить винтовку. Принимая во внимание данное обстоятельство, комиссия Уоррена заключила: пуля, попавшая Кеннеди в шею, попала и в Коннели, но не все приняли подобную точку зрения, исходя из траектории ее полета. Сам Коннели настаивал на ранении другой пулей. Криминалисты и журналисты не придали большого значения его заявлению, ибо меньше всего можно полагаться на воспоминания потерпевшего в столь драматической ситуации.

Возникло множество версий о сообщниках или «хозяевах» Освальда. Одни заявляли, что заговором руководил КГБ, другие – что агенты Кастро либо члены профсоюза водителей грузовиков, возглавляемого Джимми Хоффом, который ненавидел министра юстиции Роберта Ф. Кеннеди и решил путем устранения президента ослабить власть брата. Третьи считали виновником мафию, руководимую консерватором нефтепромышленником Х.Л. Хантом; ЦРУ или ФБР. Сторонники версии заговора предполагали даже, будто между отправкой тела Кеннеди из Далласа и доставкой его на вскрытие в Вашингтон заговорщикам удалось вынуть тело из гроба и хирургическим путем изменить раны, чтобы создать впечатление об их появлении от выстрела сзади, а не спереди; в то же самое время их сообщники подложили пулю из винтовки Освальда на носилки губернатора Коннели в больнице Парклэнд-мемориал в Далласе.

По другой версии американская мафия, которая будто бы помогала Кеннеди-кандидату завоевать голоса избирателей в ходе президентских выборов, сама же и убрала Кеннеди-президента.

В середине 1970 года поток критики в адрес комиссии Уоррена привел к выбору нижней палатой конгресса Комитета по политическим убийствам. Хотя члены комитета находили противоречия в выводах комиссии Уоррена, они согласились со многими пунктами ее заключения, признав, что Типпита застрелил Освальд и что пуля, прошедшая через шею Кеннеди, также ранила Коннели. Экспертизы, проведенные на осколках, извлеченных из запястья Коннели, и самой пули, упавшей с носилок, подтвердили это.

Однако комитет получил новые, ранее неизвестные сведения: ЦРУ и мафия намеревались устранить Фиделя Кастро. Теперь ЦРУ, да и мафию тоже вполне можно было обвинить в сокрытии преступления из-за боязни огласки компрометирующей информации. Мог быть привлечен Кастро из чувства мести, а через него – Советский Союз. В конце концов комитет отклонил возможность участия Кастро и ЦРУ. Председатель комитета Стоукс встретился с Фиделем. «Я прямо спросил его об этом, и он ответил: „Послушайте, я должен быть сумасшедшим, чтобы убить президента Соединенных Штатов. Они бы стерли мою маленькую страну с лица земли“. Стоукс добавил: „Я поверил ему. Кастро слишком умен, чтобы быть замешанным в таком деле“. Комитет услышал еще одно свидетельское показание: Джек Руби и сам Освальд имели контакты с представителями организованной преступности. Однако в целом он был готов подтвердить заключение комиссии Уоррена, не найдя достаточно веских аргументов о наличии заговора.

В октябре 1976 года в США стал бестселлером номер журнала «Ясерис», посвященный одной-единственной проблеме: «Кто убил Дж. Кеннеди?» В журнале ставились вопросы, на которые до сих пор нет ответа. В частности, в нем говорилось о расхождениях между докладами ФБР и комиссии Уоррена. Журнал назвал расследование, проведенное комиссией Уоррена, «самой мощной операцией по сокрытию преступления» (17 свидетелей комиссии, дававших показания ее членам, за три года умерли при довольно подозрительных обстоятельствах или просто были убиты).

Механика подобного сокрытия была прекрасно показана в фильме американского режиссера О. Стоуна «Дж. Ф.К.» (инициалы Джона Фитцджеральда Кеннеди), вышедшем на экраны в 1991 году. Фильм рассказывает о неудавшейся попытке новоорлеанского прокурора Дж. Гаррисона провести процесс по обвинению одного из бизнесменов в организации заговора с целью убийства президента.

В 1987 году Министерство юстиции наконец закрыло расследование, присоединившись к выводу комиссии Уоррена, чем спровоцировало очередные слухи, в основном вращающиеся вокруг мафии. Их поддержал Роберт Блэки – главный советник Комитета по политическим убийствам – в книге «Заговор с целью убийства президента», написанной в соавторстве с Ричардом Н. Биллин-гом после выпуска отчета комитета в конце 1978 года. Книга появилась до вынесения последнего акустического заключения, но Блэки – профессор права университета Нотр Дам – продолжал верить в существование второго бандита, который выстрелил, но промахнулся. Слухи о мафии продолжали расти и в конце 80-х годов нашли отражение в двух книгах: «Сговор с Америкой» Дэвида Е. Шима и «Акула мафии: Карлос Марселло и убийство Джона Ф. Кеннеди» Джона Г. Дэвиса, биографа семей Кеннеди и Гугенгейм. Оба писателя пришли к противоречивым выводам, но вызвали большой интерес читателей. Книга Джеймса Рестона «Большие надежды Джона Коннели» привлекла меньше внимания. В ней автор предполагает, что Освальд целился не в Кеннеди, а в губернатора из кровной мести…

На Западе, в том числе и в США, появились многочисленные статьи и целые исследования, авторы которых считают, что загадка убийства Джона Кеннеди все еще не разгадана. Об этом во всеуслышание заявляют ученые и юристы, журналисты и историки.

Кремлевский заговор против Хрущева

СССР. 1964 год

Неопределенные слухи о растущем недовольстве политикой Хрущева стали распространяться в высших эшелонах власти уже в конце 1963 года. Видимо, тогда же в его окружении стали появляться и мысли о возможном отстранении Хрущева. Тем более что обиженных им было немало.

В 1962–1963 годах самыми близкими к Хрущеву людьми были Брежнев, Подгорный, Козлов и Шелепин. Брежнев, являясь вторым секретарем ЦК, в отсутствие Хрущева вел заседания Президиума и Секретариата ЦК КПСС. В этом ближайшем окружении Хрущева и начал постепенно вызревать замысел заговора.

Все эти люди отражали интересы номенклатуры, недовольной постоянными кадровыми перестановками, покушением на привилегии. Некоторые историки полагают, что определяющим стало решение Хрущева разделить партийные комитеты на промышленные и сельские. Новшество было принято в штыки. Как можно делить орган власти и противопоставлять одну часть аппарата другой? То ли Хрущев задумал нанести удар по функционерам, то ли вообще размышлял о возможности создания двух партий. Аппарат постепенно приходил к выводу, что лидер-реформатор – это смертельная опасность для него.

Особенно обеспокоила партноменклатуру речь Хрущева на пленуме ЦК в июле 1964 года, наполненная резкими выпадами и даже угрозами по адресу местных партийных органов в связи с провалами в сельском хозяйстве. И содержание, и тон выступления показали, что Хрущев готов к новым непредвиденным шагам, что он становится все более непредсказуемым. А вскоре на места поступила записка Хрущева от 18 июля: он предлагал исключить всякое вмешательство партийных органов в экономическую деятельность колхозов и совхозов.

Хрущев был по-прежнему энергичен и физически крепок, допоздна засиживался в своем кремлевском кабинете. Но постепенно копилась усталость, не столько даже физическая, сколько моральная, психологическая Он видел, что далеко не все из обещанного удается осуществить. Помощник Хрущева А. Шевченко вспоминает, как тот говорил в феврале 1964 года: «Чертовски устал! Вот 70 лет стукнет в апреле, надо или отказаться от всех постов, или оставить за собой что-нибудь маленькое». По мнению помощника, Хрущев действительно собирался уходить, потому что был на пределе. Да и выступая на заседании Президиума ЦК в день своего смещения, Хрущев сказал: «Я давно думал, что мне надо уходить».

17 апреля 1964 года Хрущеву исполнилось 70 лет. Юбиляру присвоили звание Героя Советского Союза. На торжественном обеде в Георгиевском зале Кремля все выступавшие говорили о крепком здоровье Хрущева и желали ему многих лет плодотворной работы на благо партии и советского народа.

Некоторые из активных участников смещения Хрущева позднее в своих интервью не раз говорили о том, что никакого заговора не было, а все осуществлялось в «рамках партийной демократии». Однако если все осуществлялось в рамках партийной демократии, то почему инициаторы смещения Хрущева так опасались разоблачения?! Почему в такой шок повергли их слова Хрущева: «Что-то вы, друзья, против меня замышляете?» Егорычев вспоминает, как был тогда напуган Брежнев: «Коля, Хрущеву все известно. Нас всех расстреляют». Спасло их лишь то, что самонадеянный Хрущев не принимал всерьез доходящую до него информацию о заговоре.

Кто же играл главную роль в подготовке смещения Хрущева? Называют фамилии Брежнева, Подгорного, Шелепина, Семичастного, Суслова, Игнатова. Хотя, конечно, в итоге вся руководящая политическая элита была вовлечена в заговор: создавалась ситуация «коллективной ответственности».

Сергей Хрущев свидетельствует, что по данным охранника Игнатова по фамилии Галюков, «Брежнев, Подгорный, Полянский, Шелепин, Семичастный уже почти год тайно подготавливали отстранение отца от власти. В отличие от самонадеянных Маленкова, Молотова и Кагановича, рассчитывавших в 1957 году лишь на поддержку членов Президиума ЦК, на сей раз все обставили обстоятельно. Под тем или иным предлогом переговорили с большинством членов ЦК, добились их согласия. Одни поддержали сразу: перестройки, перестановки им давно надоели. Других понадобилось уговаривать, убеждать, а кое-кого подталкивать ссылками на сложившееся большинство».

В тайной политической борьбе объединились такие непохожие люди, как Н. Подгорный и А. Косыгин, М. Суслов и А. Шелепин, К. Мазуров и Д. Полянский. Но у них, этих непохожих, отныне была общая цель и один противник. Идея заговора объединяла даже В. Мжаванадзе, первого секретаря ЦК КП Грузии, и А. Шелепина, которые до этого не испытывали друг к другу симпатий.

1964 год стал годом особенно интенсивных поездок Хрущева по стране и за ее пределы. За девять месяцев этого года он 135 дней провел в поездках. Все это вызывало недовольство правящей элиты. Хрущев также предложил провести новую реформу управления сельским хозяйством. Свои идеи по этому поводу он изложил в записке от 18 июля, которую разослал по областным комитетам партии и ЦК компартий союзных республик. Обсуждение этой очередной реорганизации предполагалось провести на пленуме ЦК в ноябре.

В сентябре 1964 года, когда многие из заговорщиков находились на юге на отдыхе, были обсуждены все детали смещения Хрущева. Принимал их тогдашний первый секретарь Ставропольского крайкома Ф. Кулаков. В начале октября 1964 года Хрущев отправился на отдых в Пицунду. Аджубей свидетельствует: Хрущев знал, что один руководящий товарищ, разъезжая по областям, прямо заявляет: «Надо снимать Хрущева». Видимо, имелся в виду Игнатов, тогдашний глава Президиума Верховного Совета РСФСР, один из самых активных участников заговора, который в то время чуть ли не в открытую сколачивал антихрущевский блок.

12 октября в Кремле собрался Президиум ЦК. Председательствовал на нем Брежнев. Было решено обсудить на заседании Президиума некоторые вопросы нового пятилетнего плана с участием Хрущева, а также отозвать с мест записку Хрущева от 18 июля 1964 года «с путаными установками „О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации“.

Впрочем, судя по воспоминаниям первого секретаря ЦК КП Украины П. Шелеста, тогда вопрос «снимать – не снимать» Хрущева не ставился. Речь шла о том, чтобы пригласить его и откровенно поговорить. Наконец, решили, что Брежнев позвонит в Пицунду и пригласит Хрущева в Москву.

Заговорщики учли печальный опыт «антипартийной группы» 1957 года, когда, сняв Хрущева 18 июня, «маленковцы» собирались сообщить об этом в партийной печати и по радио, однако встретили отказ. Им ответили, что средства массовой информации подчиняются Первому секретарю ЦК и его аппарату, а не Президиуму ЦК. Поэтому накануне свержения Хрущева главный редактор «Правды» Г. Сатюков и председатель Гостелерадио М. Харламов были отправлены в зарубежные командировки, а главный редактор «Известий» А. Аджубей и секретарь ЦК по идеологии Л. Ильичев находились в поездке по стране. Накануне главных событий участники «дворцового переворота» поставили своих людей на ключевых постах в средствах массовой информации. Председателем Гостелерадио был назначен Н. Месяцев, а руководителем ТАСС –Д. Горюнов. Оба они были доверенными лицами Шелепина.

Когда днем 13 октября Хрущев прилетел в Москву, его встретили только председатель КГБ Семичастный и секретарь Президиума Верховного Совета СССР Георгадзе. «Где остальные?» – спросил Хрущев. – «В Кремле». – «Они уже пообедали?» – «Нет, кажется, Вас ждут». Семичастный свидетельствует, что Хрущев был спокоен; видимо, ни о чем не подозревал.

Протокол заседания Президиума ЦК 13 октября не вели. Выступили все члены Президиума. Говорили очень резко, что Хрущев игнорирует принцип коллективного руководства, проявляет самодурство, допустил много ошибок. И каждый из выступавших предлагал отстранить Хрущева от руководства.

Шелепин вспоминает, что выступил по следующим пунктам. Во-первых, критика сельскохозяйственной политики Хрущева. Во-вторых, неправомочное разделение партийных и советских органов на промышленные и сельские. В-третьих, что сыну Хрущева – Сергею – были совершенно неправильно присвоены звания Героя Социалистического Труда и лауреата Государственной премии. Говорил он также о крупных внешнеполитических ошибках, в результате чего страна трижды стояла на грани войны (Суэцкий, Берлинский и Кубинский кризисы).

Для Хрущева все это оказалось неожиданным Вначале он вел себя достаточно самоуверенно, перебивал выступающих, бросал язвительные реплики. Но вскоре ему стало ясно, что все заранее предрешено, и он сник. На этом заседании Хрущеву пришлось выслушать немало резких слов.

Вот примерное содержание заключительного выступления Хрущева на заседании Президиума ЦК, которое Шелепин по своим сохранившимся записям надиктовал на магнитофон Н. Барсукову в мае 1989 года:

«Вы все здесь много говорили о моих отрицательных качествах и действиях и говорили также о моих положительных качествах, и за это вам спасибо Я с вами бороться не собираюсь, да и не могу. Я вместе с вами боролся с антипартийной группой. Вашу честность я ценю. Я по-разному относился к вам и извиняюсь за грубость, которую допускал в отношении некоторых товарищей. Извините меня за это. Я многого не помню, о чем здесь говорили, но главная моя ошибка состоит в том, что я проявил слабость и не замечал порочных явлений Я пытался не иметь два поста, но ведь эти два поста дали мне вы! Ошибка моя в том, что я не поставил этот вопрос на XXII съезде КПСС. Я понимаю, что я за все отвечаю, но я не могу все читать сам…

О Суэцком кризисе. Да, я был инициатором наших действий. Гордился и сейчас этим горжусь.

Карибский кризис. Этот вопрос мы обсуждали несколько раз и все откладывали, а потом направили туда ракеты.

Берлинский кризис. Признаю, что я допустил ошибку, но вместе с тем горжусь тем, что все так хорошо закончилось.

В отношении разделения обкомов партии на промышленные и сельские. Я считал и сейчас считаю, что решение об этом было принято правильно.

Я понимаю, что моей персоны уже нет, но я на вашем месте сразу мою персону не сбрасывал бы со счетов. Выступать на пленуме ЦК я не буду. Я не прошу у вас милости. Уходя со сцены, повторяю: бороться с вами не собираюсь и обмазывать вас не буду, так как мы единомышленники. Я сейчас переживаю, но и радуюсь, так как настал период, когда члены Президиума ЦК начали контролировать деятельность Первого секретаря ЦК и говорить полным голосом. Разве я – «культ»? Вы меня кругом обмазали г…, а я говорю: «Правильно». Разве это «культ»? Сегодняшнее заседание Президиума ЦК – это победа партии. Я давно думал, что мне надо уходить. Но жизнь – штука цепкая. Я сам вижу, что не справляюсь с делом, ни с кем из вас не встречаюсь. Я оторвался от вас. Вы меня за это здорово критиковали, а я и сам страдал из-за этого…

Я благодарю вас за предоставляемую мне возможность уйти в отставку. Прошу вас, напишите за меня заявление, и я его подпишу. Я готов сделать все во имя интересов партии. Я сорок шесть лет в партии состою – поймите меня! Я думал, что, может, вы сочтете возможным учредить какой-либо почетный пост, но я не прошу вас об этом. Где мне жить – решите сами. Я готов, если надо, уехать куда угодно. Еще раз спасибо вам за критику, за совместную работу в течение ряда лет и за вашу готовность дать мне возможность уйти в отставку».

В постановлении Президиума ЦК, датированном 13–14 октября 1964 года, говорилось: «Признать, что в результате ошибок и неправильных действий тов. Хрущева, нарушающих ленинские принципы коллективного руководства, в Президиуме ЦК за последнее время создалась совершенно ненормальная обстановка, затрудняющая выполнение членами Президиума ЦК ответственных обязанностей по руководству партией и страной». Хрущев обвинялся в том, что он проявляет нетерпимость и грубость к товарищам по Президиуму и ЦК, пренебрежительно относится к их мнению и допустил ряд крупных ошибок в практическом осуществлении линии, намеченной решениями XX, XXI и XXII съездов партии.

Как вспоминает П. Шелест, Хрущев будто бы хотел обратиться с просьбой к пленуму, но ему не разрешили!

«Я понимаю, – говорил Хрущев, – что это последняя моя политическая речь, как бы сказать, лебединая песня. На Пленуме я выступать не буду. Но я хотел бы обратиться к Пленуму с просьбой…»

Не успел он договорить, как ему в категорической форме Брежнев ответил: «Этого не будет». После чего Хрущев сказал. «Очевидно, теперь будет так, как вы считаете нужным, – при этом у него на глазах появились слезы. – Ну что же, я готов ко всему. Сам думал, что мне надо было уйти, ведь вопросов много, а в мои годы справиться с ними трудно. Надо двигать молодежь. О том, что происходит сейчас, история когда-то скажет свое веское правдивое слово.

Сейчас я прошу написать заявление о моей отставке, и я его подпишу. В этом вопросе я полагаюсь на вас. Если вам нужно, я уеду из Москвы».

Днем 14 октября 1964 года начался Пленум ЦК. Его открыл Брежнев, объявив, что на повестку дня поставлен вопрос о ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева. Затем с большим докладом выступил М. Суслов. Он отметил, что в последнее время в Президиуме и ЦК сложилось ненормальное положение, вызванное неправильными методами руководства партией и государством со стороны товарища Хрущева. Нарушая ленинские принципы коллективного руководства, он стремится к единоличному решению важнейших вопросов партийной и государственной работы.

За последнее время, говорил Суслов, даже крупные вопросы Хрущев решал по сути дела единолично, грубо навязывая свою субъективистскую, часто совершенно неправильную точку зрения. Он возомнил себя непогрешимым, присвоил себе монопольное право на истину. Всем, кто делал замечания, неугодные Хрущеву, он высокомерно давал всевозможные пренебрежительные и оскорбительные клички, унижающие человеческое достоинство. В итоге коллективное руководство становилось фактически невозможным. К тому же товарищ Хрущев систематически занимается интриганством, стремясь поссорить членов Президиума друг с другом. О стремлении товарища Хрущева уйти из-под контроля Президиума и ЦК свидетельствует и то, что за последние годы у нас проводились не Пленумы ЦК, которые бы собирались для делового обсуждения назревших проблем, а Всесоюзные совещания с участием до пяти-шести тысяч человек, с трибуны которых звучали восхваления в адрес товарища Хрущева.

Все это время Хрущев просидел, опустив голову, за столом Президиума. А вернувшись во второй половине дня домой, сказал: «Все… В отставке…»

Шелепин вспоминает, что после окончания Пленума в комнате для членов Президиума ЦК Хрущев попрощался с каждым из них за руку. Шелепину он сказал: «Поверьте, что с вами они поступят еще хуже, чем со мной».

Судя опять же по последующим воспоминаниям, многих удивляло то обстоятельство, что не стали открывать прения. Почему В. Семичастный полагает, что некоторые из членов Президиума попросту этого боялись: наряду с Хрущевым, могло достаться и Подгорному, и Полянскому, и Суслову, да и другим. «А когда начали голосовать, – вспоминает Семичастный, – началось сзади: „Исключить! Под суд отдать!“ Это самые ярые подхалимы. Я вот так, сидя в зале, наблюдал – кто больше всех подхалим, тот больше всех кричал: „Исключить!“ и „Под суд отдать!“ Но сам процесс был нормальный. Проголосовали, все как полагается. Единогласно».

Когда стало ясно, что смещение Хрущева прошло спокойно и сравнительно безболезненно, Брежнев был очень доволен: он благодарил соратников, а для близких друзей устроил роскошный ужин. Хрущеву же самолично определил круг привилегий: 1) пенсию в 500 рублей; 2) кремлевскую столовую и поликлинику; 3) дачу в Петро-Дальнем и городскую квартиру; 4) персональную машину. Есть свидетельства, что Брежневу предлагали подвергнуть Хрущева резкой критике в партийных организациях и печати, но он отказался.

Так был низвергнут с политического Олимпа один из самых интересных, незаурядных и противоречивых правителей советской эпохи.

Переворот «Черных полковников»

Греция. 21 апреля 1967 года

В 1967 году в результате военного переворота в Греции установился тоталитарный режим, просуществовавший семь лет. В данном случае диктатуру олицетворяет не какая-то одна «сильная» личность, а целый ряд офицеров. Вот имена главных героев: К. Пападопулос, Паттакос, Кардамакис, Нацинас, Гогусис, Веллиос, Хаджипетрос, Макарезос, Мексис.

К середине 60-х годов в Греции наблюдался кризис власти: постоянные конфликты между королем Константином, взошедшим на престол после смерти своего отца короля Павла в 1965 году, и парламентом приводили к частой смене кабинета министров, а это вело к нестабильности в обществе. В отличие от Павла, умело лавировавшего между различными политическими партиями и имевшего хорошие контакты с руководством армии, Константин оказался неспособен существенно влиять на расстановку сил в стране.

15 июля 1965 года король грубо отстранил с поста премьер-министра Папандреу, лидера Союза центра, и назначил на этот пост лидера правых сил Е. Афанасладиса-Новаса.

Дворцовый переворот натолкнулся на решительное сопротивление. 70 дней не прекращались бурные демонстрации протеста. Вершиной этих выступлений явилась политическая забастовка 27 июля, в которой приняли участие 50 тысяч человек. Основные требования бастующих заключались в следующем: восстановить конституционные и профсоюзные свободы.

17 сентября 1965 года отколовшемуся от Союза центра правому крылу во главе со С. Стефанопулосом удалось сформировать правительство, получившее в парламенте вотум доверия большинством в один голос. В состав правительства вошли деятели, которые опирались исключительно на поддержку военных и королевского двора.

«Дворцовый переворот» 1965 года в Греции вызвал полосу политической нестабильности в стране, что отрицательно сказалось и на экономике. Власть сконцентрировалась в руках военных и королевского двора. Все больше стала проявляться тенденция к установлению открытой военной диктатуры. Правительство С. Стефанопулоса 21 декабря 1966 года ушло в отставку. Новый кабинет во главе с председателем Национального банка И. Параскевопулосом должен был подготовить такие условия для проведения парламентских выборов, которые бы обеспечили Национальному радикальному союзу уверенную победу.

В начале 1967 года развитие политического кризиса в Греции достигло крайней остроты. Правительство было не в состоянии справиться с растущим недовольством, а оппозиционные силы не могли решительно повернуть развитие событий в нужную сторону. На фоне такого шаткого равновесия королевский двор и лица, финансирующие его, готовились навязать военную диктатуру при помощи хунты генералов. Одновременно хунта греческих полковников готовила военный переворот на основе плана НАТО.

В годы оккупации на Ближнем Востоке был создан Союз молодых офицеров (САН) открыто промонархической направленности: Организация эта впоследствии была расширена и переименована в Священный союз греческих офицеров (ИДЕА). Явные диктаторские устремления лидеров Союза скрывались под лозунгами «национальных идеалов». Руководители Союза культивировали среди младших членов представление о том, что вступление в эту организацию означало для них приобщение к кругу избранных и таким образом открывало путь для скорейшего зачисления в офицерский корпус.

Все эти факторы позволили некоторым политическим наблюдателям предсказывать скорое установление диктатуры, которая только и способна разрешить сложившиеся проблемы. Метод решения политического конфликта с помощью диктатуры неоднократно применялся в Греции в XX веке. Так, в 1923 году была установлена диктатура Н. Пластираса, в 1925 году генерал Т. Пангалос осуществил государственный переворот, в 1936 году к власти пришел генерал И. Метаксас, в 1953 году – А. Папагос.

Официальные лица, однако, отрицали возможность установления в стране диктатуры, считая, что время военного правления в Европе прошло. Народ готов даже пожертвовать жизнью в защиту своих свобод. Армия же будет защищать народ.

30 марта 1967 года Национальный радикальный союз (ЭРЭ) спровоцировал правительственный кризис, в результате которого правительство И. Параскевопулоса ушло в отставку. 3 апреля король вручил лидеру ЭРЭ П. Канеллопулосу мандат на формирование правительства с правом роспуска парламента и проведения досрочных выборов, если оно не получит вотума доверия. Правительство Канеллопулоса не только не получило поддержки большинства членов парламента, но и натолкнулось на осуждение всех парламентских фракций. 14 апреля парламент был распущен и на 28 мая назначены парламентские выборы.

Вскоре стало ясно, что оппозиция наверняка выиграет выборы. В этой ситуации в кругах генералитета и королевского двора видели единственным выходом из политического кризиса установление диктатуры.

20 февраля 1967 года король отдал приказ генералу Спандидакису, начальнику Генерального штаба, готовить переворот. Об этом приказе знали высшие офицеры: К Колиас, командующий первым армейским корпусом, И. Манетас, командующий 2-м корпусом, Г. Зоитакис, командующий 3-м корпусом, X. Пападопулос, командующий вооруженными силами на островах, О. Ангелис, заместитель начальника генерального штаба, и некоторые другие.

На Высшем военном совете, возглавившем переворот, Спандидакис и другие генералы проявили нерешительность в отношении даты проведения переворота. Одни называли 2 апреля, другие – 23 апреля, а третьи даже 28 мая – дату проведения парламентских выборов. Видя эти колебания и нерешительность, представители малой хунты полковников и их сторонники назначили выступление на 21 апреля, и Спандидакис, который заигрывал с обеими хунтами генералов и полковников, полностью солидаризировался с ними.

В ночь с 20-го на 21-е апреля 1967 года хунта полковников пустила в действие натовский план «Прометей», который предусматривал немедленное вступление в действие вооруженных сил в случае возникновения угрозы войны с социалистическими странами или «коммунистического восстания».

Ранним утром 21 апреля 1967 года жители Афин были разбужены шумом танков, двигавшихся по городу, а радио уже передавало обращение полковника Г. Пападопулоса к греческому народу, в котором он сообщал, что в стране произошла революция. Но это был государственный переворот. К власти пришло военное правительство во главе с Пападопулосом, управлявшее страной вплоть до 1974 года. Сами военные назвали переворот «Революцией 21 апреля, призванной вывести страну из состояния хаоса и разрухи».

Переворот произошел бескровно, жители Греции пассивно отнеслись к установлению военной диктатуры. С одной стороны, такая реакция была вызвана страхом перед новым правительством, которое с первых часов начало арестовывать людей, симпатизировавших левым, а с другой – объяснялось тем, что греки устали от постоянных политических кризисов на протяжении последних 10 лет и связывали с военными надежды на установление стабильности.

Из всех представителей «дохунтовского» политического мира только король Константин совершил попытку открыто выступить против режима. Подготавливая план контрпереворота, Константин обратился за помощью к представителям старого истэблишмента – Г. Папандреу и П. Канеллопулосу Оба согласились поддержать короля, хотя и понимали, что шансов на победу у него почти нет Военное правительство было прекрасно осведомлено о готовившемся контрперевороте и даже само спровоцировало его, представив 12 декабря 1967 года королю ультиматум, по которому он должен был уволить премьер-министра К Коллиаса и назначить на его место Пападопулоса.

Утром 13 декабря король и премьер-министр отправились в Кавалу, которая должна была стать центром переворота Само восстание планировалось начать в Ларисе, где были сосредоточены военно-воздушные силы страны, в рядах которых было максимальное количество верных Константину людей. Одновременно генерал Манетас должен был захватить пост начальника генерального штаба греческой армии. Он был арестован, а сообщение о перевороте было передано в Афины. Король обратился к греческому народу по радио и призвал греков к восстанию. Но войска остались на стороне Пападопулоса, восстание было подавлено, а сам король отправился в добровольное изгнание в Рим, откуда больше не вернулся.

На следующий день полковники сами выступили по Афинскому радио с заявлением. Из него следовало, что переворот пыталась осуществить «криминальная конспиративная организация, целью которой являлось уничтожение государства и законного порядка Заговорщики использовали короля для удовлетворения своих глупых амбиций» Таким образом, полковники официально не обвинили короля в попытке контрпереворота, оставив его номинально главой государства. Официально военное правительство демонстрировало преданность монархии: в правительственных кабинетах были вывешены портреты членов королевской семьи, Синод греческой православной церкви отдал распоряжение продолжать молитвы за семью короля.

Военные понимали, что король не представляет существенной опасности режиму, но немедленное отстранение его от власти может повлечь новую волну протестов как со стороны европейских держав, так и внутри страны. Поэтому новое правительство предпочло объявить о ликвидации монархии законным способом – на референдуме 1973 года.

Официально военное правительство управляло страной коллегиально, но постепенно в стране начал складываться культ личности премьер-министра Греции – Пападопулоса. Он сконцентрировал в своих руках почти неограниченную власть, одновременно являясь премьер-министром, министром обороны и министром иностранных дел.

Георгиос Пападопулос родился в 1918 году в небольшой деревушке в северной части Пелопоннеса, в Морее. Отец Пападопулоса был сельским учителем. После окончания школы Пападопулос был отправлен в военную академию, поскольку родители не могли оплатить обучение в университете. Его карьера была успешной, полковник Пападопулос стал вторым человеком в Центральной службе информации и выступал в роли связного между американскими и греческими разведывательными органами, координировал деятельность греческой контрразведки и ЦРУ, накануне переворота занимал должность заместителя начальника Третьего бюро генерального штаба.

Профессиональный сотрудник спецслужб, Пападопулос был крайне осторожным и замкнутым человеком Обозреватель французской газеты «Монд» М Марсо описывал его так. «По своему внешнему виду, походке, почерку, манере разговаривать он напоминал скорее гражданское лицо, нежели военного, тем более лидера режима. Считается, что глаза – зеркало души, так вот, в его глазах читались подозрительность, тревога, мятежный дух».

Придя к власти вместе со своими соратниками и единомышленниками, считая себя одним из равных, к концу 60-х годов Пападопулос уже не сомневался, что он – единоличный правитель Греции.

Другой член «революционного комитета», Николас Макарезос, был очень жестким, хитрым и умным человеком. Одной из главных его черт являлось умение находить и претворять в жизнь новые, оригинальные идеи. Он всегда внимательно прислушивался к советам специалистов, оценивал их предложения с позиций эффективности. В течение долгого времени он работал военным атташе в греческом посольстве в Бонне, где посещал занятия по экономике и политологии. Макарезос отвечал за наиболее важное направление деятельности военного правительства – экономику. В этой области новое правительство стремилось завоевать доверие греков.

Третьим членом «триумвирата» стал Стилманос Паттакос. Он закончил военную академию вместе с Пападопулосом в 1940 году, четвертым выпускником, в последующие годы принимал участие во Второй мировой войне и гражданской, сражаясь против коммунистов. Как и большинство греков, Паттакос был очень религиозным человеком. Паттакос испытывал острую неприязнь к гражданским политикам, считая их лживыми, неискренними. В отличие от Пападопулоса, не расстававшегося с охраной ни на минуту, Паттакос редко пользовался услугами телохранителей. Он разъезжал по стране, выступал перед студентами, рабочими, регулярно посещал островную часть Греции. Паттакос часто заменял Пападопулоса, особенно во время выступления в закрытых помещениях, поскольку последний страдал клаустрофобией – боязнью замкнутого пространства. Речи Паттакоса всегда были эмоциональны, казалось, что он говорит искренне. Он редко шел на компромисс, и невозможно было представить, чтобы он мог сотрудничать с гражданскими чиновниками.

Полковники, однако, столкнулись с серьезной оппозицией внутри армии. Генералы и часть офицеров не готовы были идти на такую крайность, как установление диктатуры; плюс к тому их опередили и устранили в решительный момент действий.

Офицерский корпус делился не только на сторонников полковников либо генералов. После переворота выяснилось, что ряд офицеров сухопутных сил, большая часть офицеров военно-морского флота, военно-воздушных сил противодействовала перевороту; а позднее предприняли две попытки контрпереворота (одну попытку предприняла группировка, сконцентрировавшаяся вокруг короля Константина в декабре 1967 года, вторую – экипаж миноносца «Велос» в декабре 1972 года).

Хунта сразу же после захвата власти вынуждена была прибегнуть к систематическим чисткам, чтобы изгнать из армии дух сопротивления и обеспечить беспрекословное подчинение и полную поддержку силы, которая установила саму диктатуру.

Чтобы обеспечить преданность офицеров, оставшихся в армии, хунта предоставила им многочисленные льготы. Офицерство после судовладельцев, банкиров и крупных предпринимателей стало наиболее привилегированным слоем общества. Одновременно на ключевые посты в армии были назначены наиболее доверенные лица. Быстро продвигались по служебной лестнице в первую очередь те, кто проявил особую активность в первые дни переворота.

Военные стремились установить контроль над всей жизнью страны. Представители хунты были направлены во все государственные, общественные и культурные учреждения, в университеты, молодежные и спортивные организации. Офицеры становились префектами и губернаторами провинций, на них возлагался контроль над печатью, кино и театром.

Этот этап истории Греции в зарубежной историографии трактовался как установление военной диктатуры, поскольку на протяжении семи лет правления военных не функционировал ни один демократический институт: придя к власти накануне парламентских выборов, новое правительство так и не провело их, все политические партии были запрещены, проведены массовые аресты, оппозиционеры отправлены в концентрационные лагеря, вся пресса находилась под жесточайшей цензурой, любое проявление инакомыслия немедленно подавлялось.

Военный переворот Каддафи

Ливия. 1 сентября 1969 года

В 1964 году на берегу моря у небольшого селения Толмейта, в нескольких десятках километров от Бенгази, под руководством Муаммара Каддафи состоялся первый съезд молодых ливийских офицеров, разделявших лозунги египетской революции 1952 года: «Свобода, социализм, единство». Отсюда и название организации: «Свободные офицеры юнионисты-социалисты» (ОСОЮС). Ее центральный комитет принял решение начать всестороннюю подготовку к перевороту. Был определен так называемый кодекс поведения подпольщиков. «Во имя осуществления революционных идей» им запрещалось играть в карты, пить вино, посещать увеселительные заведения, рекомендовалось соблюдать религиозные обряды.

Члены Центрального комитета собирались сначала ежемесячно, но затем в целях конспирации были разделены на группы и начали действовать автономно. Состав групп и их задачи знал только сам Каддафи.

Вчерашние курсанты, получив офицерские звания, были направлены в войска для дальнейшего прохождения службы. Каддафи, Харруби, Могарейф, Рифи, Абдаррахман Сейид получили назначение в Бенгази. Джеллуд, Джабер, Ху-вейлди, Хуни – в Триполи, остальные – в другие гарнизоны страны. Связующим звеном подпольщиков остался Каддафи, который начал службу в войсках связи в военном лагере Гар Юнее, находившемся в четырех километрах от Бенгази. К нему поступала информация о деятельности групп, о положении в войсках, от него – указания по нелегальной работе, места явок, встреч. Фактически с этого времени, с 1965 года, начался этап непосредственной подготовки к военному перевороту.

Было создано два главных подпольных центра в Триполи и в Бенгази. Руководителем Триполийского центра был назначен Джеллуд, Бенгазийского – Могарейф.

К началу 1969 года лидеры подпольного оппозиционного движения почувствовали, что уже обладают достаточной силой, чтобы попытаться захватить власть. На их стороне была значительная часть молодых офицеров крупных гарнизонов, в стране нарастало общее недовольство иностранным присутствием и коррумпированным королевским режимом. ЦК ОСОЮС разработал детальный план переворота, руководители подпольных групп получили приказ ждать условного сигнала. Однако выбрать время выступления оказалось не так-то просто.

Каддафи в своей «Истории революции» признает, что кроме внутренних факторов этому во многом мешало иностранное присутствие в Ливии, проводившийся западными специалистами «тотальный шпионаж» за всяким инакомыслием. Да и всего в нескольких километрах от королевского дворца в Триполи находилась американская военная база Уилус-филд, откуда король в любую минуту мог получить помощь.

Особо критическим для подпольщиков, ждавших сигнала, был период с марта по август 1969 года, когда дата их выступления несколько раз переносилась.

Во второй половине августа выяснилось, что король Идрис решил отправиться на лечение за границу. Это уже казалось странным, так как престарелый король никогда один без семьи в длительные вояжи не отправлялся. Среди офицеров поползли также слухи, что полковник Абдель Азиз Шелхи, занимавшийся реорганизацией армии с помощью 50 британских офицеров-инструкторов, признал на одном из совещаний, что намеревается отправить на учебу за границу значительную группу офицеров, в том числе и некоторых руководителей ведущих подпольных групп.

В то же время офицеры военной полиции, проходившие курс специальной подготовки в Англии, срочно отзывались в страну. Подпольщикам стало известно, что группа старших офицеров во главе с полковником Абдель Азизом Шелхи 15 сентября намеревается захватить власть. В случае успеха президентом должен был стать его брат Омар Шелхи, вице-президентом – Абдалла Абид ас-Сенуси (племянник короля), командующим вооруженными силами – сам Абдель Азиз Шелхи.

Учитывая расширение подпольного движения в армии, братья Шелхи решили часть молодых офицеров, нелояльных по отношению к режиму, отправить на учебу за границу. Срок выезда первой группы был назначен на 1 сентября. Заговорщики поняли, что пора действовать.

В ночь на 1 сентября в Ливии произошел государственный переворот.

«Возможно, я и играл доминирующую роль в нашем движении, но это было до часа „икс“, – вспоминал Каддафи. – После этого я, пожалуй, являлся скорее одним из рядовых участников переворота. 31-го оказался тогда в Бенгази, в казармах Гар Юнее. Начало выступления было назначено на 2 часа 30 минут утра одновременно по всей стране, за исключением самых дальних гарнизонов. Всем боевым группам была поставлена задача овладеть намеченными для них объектами не позднее 4 часов 30 минут.

Могарейф и Абдель Фаттах должны были захватить радиостанцию Бенгази и оттуда руководить операциями. Я должен был также передать в эфир наше первое коммюнике, заготовленное заранее, а также принять необходимые контрмеры на случай возможных осложнений (иностранная интервенция или попытки оказать сопротивление внутри страны).

В назначенное время, взяв с собой двух солдат, я в джипе направился к радиостанции. За мной последовала в автомашинах «группа захвата». По дороге какая-то колонна машин пересекла нам путь. Я остановился, чтобы выяснить, в чем дело. Оказалось, что Хар-руби, захватив казармы Бирка и взяв там командование в свои руки, решил направиться в полицейскую школу, чтобы нейтрализовать ее, так как там могло быть организовано сопротивление. Мы спокойно продолжали движение. И не опоздали. Радиостанция была захвачена в 4 часа утра. С высоты «своего» объекта я посмотрел на город и увидел, как от порта в сторону Бенгази идут колонны грузовиков с солдатами. Я понял, что наш план осуществляется…»

К дворцу кронпринца (он располагался на Суани-роуд, в четырех километрах южнее Триполи) прибыла группа заговорщиков из 25 человек во главе с Хувейлди. Через ворота и стену отряд проник в сад, затем в покои наследника короны. Везде было темно и тихо. Спавшая охрана не сделала ни одного выстрела. Заговорщикам показалось, что дворец пуст, а кронпринц находится где-то в другой из многочисленных резиденций. На некоторое время они даже прекратили поиски. Скоро к дворцу прибыла группа Харири на военных грузовиках.

Они быстро осмотрели дворец и тоже никого не нашли. Надо было ехать к другому объекту, к радиостанции. Один из солдат решил, однако, еще раз обойти королевские покои (к этому времени начало светать) и тут неожиданно натолкнулся на принца. Сбежав вниз, он окликнул Харири и показал пальцем наверх. Харири понял, в чем дело, быстро поднялся и арестовал наследника престола. «Представляете, какая грозила бы нам опасность, если бы мы упустили кронпринца?»– восклицал позже Хувейлди. Нервы заговорщиков были на пределе, и они пришли в себя только тогда, когда захватили затем радиостанцию и стали ожидать диктора, за которым специально послали нарочного, но тот оказался строптивым и, хотя жил рядом, потребовал, чтобы за ним прислали автомашину…

Заговорщикам удалось захватить власть в главных городах страны – Бенгази и Триполи.

Но Каддафи знал, что этого недостаточно. Нужно было предусмотреть захват власти в таких важных городах, как Бейда, куда король в последние годы переносил правительственные учреждения и где находились большинство министров; Себха, являвшаяся столицей южной провинции Феццан; Дерна с ее важными правительственными учреждениями и крупными армейскими частями. Нужно было подумать о нейтрализации американской военно-воздушной базы Уилус-филд, расположенной в предместьях Триполи, и английской базы Эль-Адем, контролировавшей Тобрук и восточную часть страны, чтобы не дать правительствам США и Великобритании повод вмешаться во внутренние дела Ливии под предлогом защиты своих граждан. Надо было как-то обеспечить нормальную работу нефтепортов Сиртского залива, чтобы зарубежные нефтяные компании, действовавшие в Ливии, не пришли в движение. Наконец, надо было учесть возможности всех частей и гарнизонов, организовать взаимодействие и связь между ними.

Все это руководители заранее учли, расписали, довели до исполнителей и, главное, четко выполнили.

В эфир вышло известное «Коммюнике № 1», начинавшееся словами: «Граждане Ливии! В ответ на сокровенные чаяния и мечты, переполнявшие ваши сердца, в ответ на ваши непрестанные требования перемен и духовного возрождения, вашу длительную борьбу во имя этих идеалов, прислушиваясь к вашему призыву о восстании, преданные вам армейские силы взяли на себя эту задачу и свергли реакционный и коррумпированный режим».

Каддафи объявил новое название страны – Ливийская Арабская Республика, заверил, что будет руководствоваться принципами свободы, единства и социальной справедливости, и гарантировал всем гражданам равные права. Далее Каддафи сказал: «Все, кто был свидетелем священной борьбы нашего героя Омара аль-Мухтара за Ливию, арабизм и ислам! Все, кто сражался на стороне Ахмеда аш-Шерифа во имя светлых идеалов… Все сыны пустыни и наших древних городов, наших зеленых нив и прекрасных деревень – вперед!».

Каддафи обратился к «иностранным друзьям», которые находились в стране, с призывом продолжать свою деятельность, обещая им защиту со стороны вооруженных сил. Он отметил, что события в стране являются внутренним делом Ливии, не направлены против какого-либо государства и не затронут международные соглашения и договоры. До стабилизации власти на территории всей страны вводился комендантский час: были временно закрыты аэропорты и прерваны телефонная и радиосвязь.

«Под свободой, – говорил Каддафи, – мы понимаем такую индивидуальную и национальную независимость, которая исключает нищету, колониализм и присутствие на нашей земле иностранных войск и военных баз.

Под единством мы понимаем объединение всех арабских народов под руководством одного арабского правительства либо на основе федерации малых правительств, в зависимости от обстоятельств.

Под социализмом мы понимаем исламский социализм. Мы мусульмане. Мы следуем установлениям Корана, принципам частной собственности и наследования. Национальный капитал не только останется в руках тех, кто им владеет, но его деятельность будет даже поощряться в целях стимулирования развития страны».

Ливийское радио чередовало военные марши с программами новостей. Одним из первых было сообщение о создании высшего органа государственной власти – Совета революционного командования (СРК). Однако его состав обнародовать не спешили. Большинство наиболее видных участников восстания продолжали бороться за укрепление нового режима, за распространение его влияния на всю страну.

Итак, 1 сентября 1969 года в Ливии пал монархический режим. По свидетельству очевидцев, в первые послереволюционные дни многие ливийские города выглядели вполне обычно. Если бы не танки на улицах и многочисленные военные посты, перекрывшие основные магистрали и окружившие государственные учреждения, и не сообщение о свержении монархии, ничто не говорило бы о том, что в стране недавно был совершен государственный переворот. Он прошел почти бескровно. Уже во второй половине дня 1 сентября наследный принц отказался от своих прав и призвал народ поддержать революционный режим. Высшая военная верхушка и большинство министров, находившихся в Триполи, Бенгази, Бейде и Дерне, были арестованы. Незначительное сопротивление оказали гарнизоны Бейды и Дерны, где находились правительственные учреждения.

Во многих городах комендантский час был вскоре отменен. Воинские подразделения вернулись в свои казармы. Служащие государственных учреждений получили указание выйти на работу. Открылись магазины, кафе На базарах не менее бойко, чем при короле, развернулась торговля. Аэропорты возобновили прием самолетов из-за рубежа Была восстановлена связь с внешним миром.

8 сентября страна узнала имя первого премьер-министра революционного режима. Им стал Махмуд Сулейман аль-Магриби, участник гражданского крыла подпольного движения.

Только 13 сентября стало известно имя вождя революции, Муаммара Каддафи, получившего звание полковника. Он был назначен председателем СРК Состав же Совета революционного командования был официально объявлен только 10 января 1970 года.

Пока страна постепенно приходила в себя после революционного урагана, в Триполи, в Азизийских казармах, куда из Бенгази переместился штаб революции, члены Совета революционного командования разрабатывали политическую и экономическую программу нового режима.

Переворот, осуществленный ливийскими офицерами, оказался неожиданным и впечатляющим. Находившийся в то время в Турции на лечении король Ливии Идрис сначала отказался поверить сообщениям информационных агентств и пытался дозвониться до Триполи, где он оставил вместо себя кронпринца Хасана Ар-Рида. Телефон молчал, а во второй половине дня 1 сентября наследник сам объявил по радио о своем отречении от престола и призвал народ поддержать новый режим.

Однако король все еще не верил в случившееся. Он ждал вестей от преданного ему командующего жандармерией, в подчинении которого было 12 000 человек. Наконец, Идрис ждал вестей из Лондона, куда срочно направил своего эмиссара Омара Шелхи, поскольку на основании Англо-ливийского договора от 1953 года королевское правительство Великобритании должно было вмешаться и восстановить рухнувший трон. Но в английской столице аудиенция Шелхи у министра иностранных дел М Стюарта длилась 20 минут и была весьма холодной. Ничего не добился он и в Вашингтоне, куда отправился из Лондона. В госдепартаменте США ему прямо заявили, что американские инвестиции в Ливии, достигшие в 1969 году 1,5 млрд долларов, самые высокие в Африке и они ценнее, чем любые соглашения, подписанные с королевским правительством.

Новый режим первыми признали Ирак, Сирия, Судан, Египет. Всего несколько дней ждали в Триполи и признания со стороны ведущих европейских государств… Только теперь король понял, что монархия рухнула. Идрис отрекся от престола и, уехав в Египет, объявил, что считает себя обычным ливийским гражданином. Там же, в Египте, он умер 25 мая 1983 года в возрасте 93 лет…

Великие заговоры часть 11

Заговор против Карла IV. Государственный переворот в Швеции. Заговор Мале. Пронунсиамиенто Риэго. Заговор декабристов.

Тайны истории - часть 2

Загадки золотой бабы. Где родина шумеров. Загадка Баальбекского храма. Кто были первые американцы.

Все чудеса природы. Кавказ, Беларусь, Крым, Киргизия

Северный Кавказ: Домбайская поляна. Белоруссия: Беловежская пуща. Крым: Карадаг. Киргизия: озеро Иссык-Куль.